Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Ермий доволен немногим; всегда благосклонно приемлет
Дани простые: млеко, мед, похищенный с дубов.
Меньше умерен Иракл. Он любит отборные жертвы,
Тучных просит овнов иль годовалых ягнят,
Волка за то отгоняя. О пастыри, будет ли польза,
Если стада истребит бог-покровитель, не волк!

Жизни лишен ты убийцами, Ивик, в тот день, как беспечно
Шел по пустынной тропе, брега морского держась.
Помощи чуждый, вопил к журавлям, стремившимся мимо;
С тяжкою смертью борясь, их во свидетели звал.
Глас твой до неба достиг — и несущие казнь Евмениды
Криком сих птиц за тебя мщенье судили свершить
В граде Сизифа. О вы, алкавшие гнусной корысти,
Сонм нечестивых! почто гневом ругались богов!
Так и преступник Эгист, певца погубивший священна,
Скрыться от мстящих очей мрачных Еринний не мог.

Даже во гробе лежат один далеко от другого
Чада Эдиповы: смерть их не могла примирить.
Вместе и в адский челнок не вошли — неистовой злобой
Братья пылали в живых; злобой в Аиде горят.
Тщетно единый костер приял их враждебные трупы:
Надвое пламень делясь, розно всходил к небесам.

Дружбы нашей, Орест, сей дружбы великой и вечной,
Малый из камня олтарь в память я здесь посвятил.
Дух мой с тобою везде! И если теням возможно,
Друга ты не забудь, Лифы вкушая струи.

Глас твой не будет дубравы пленять, о певец вдохновенный,
Двигать камни, зверей с агнцами в стадо сбирать;
Песни твои не смирят могущих ветров, ни свиста
Вихрей снежных, ни волн, бурей гонимых на брег.
Ах, ты погиб! и над трупом твоим Каллиопа рыдала,
Мать неутешная, — ей вторил весь хор пиерид.
Нам ли стенать, погребая детей! От смерти жестокой
Даже и милых им чад боги не могут спасти.

Слезы тебе приношу, преселившейся в область подземну,
Дар последний тебе, Илиодора моя:
Горькие слезы я лью, простершись на хладной могиле,
В память взаимной любви, в память минувших утех.
Тщетно, возвыся болезненный глас, я зову из Аида
Милого друга — увы, жертвы мне Смерть не отдаст!
Где ты, мой нежный цветок, едва распустившись, со стебля
Сорван рукою Судьбы, прахом тлетворным покрыт…
Сжалься, молю, о Земля, благая матерь! и, в лоно
Тело Прекрасной прияв, даруй ей сладкий покой.

Полно, дубрава, шуметь! и ты, с утеса бегущий
Быстрый ручей, не журчи! стихни, блеяние стад!
Пан взялся за свирель: сплетенны из трости колена
К влажным устам приложив, сельскую песнь он поет.
Нимфы стеклись — и, едва муравы касаясь ногами,
Хоры дриад и наяд пляшут по гласу его.

Быстрый поток, внезапно в реку обращенный дождями,
В поле разлившись, почто страннику путь заградил?
Ты не наядами был воспоен; но, дар непогоды,
Мутные волны свои с пеной по камням стремишь.
Скоро иссякнут они, И знойное солнце покажет:
Кто ты, надменный? Река или поток дождевой?

Мраморный лик сей пред небом винит сограждан жестоких:
Данте, Гесперии честь, в скорби, в изгнаньи стенал.
Тщетно стремил он взоры к отчизне!..И в месть за страдальца
Именем славным его будет отчизна сиять.
Сила Флоренции, пышность, где вы? Но тень Уголина,
Образы Ада, Небес — в лоне бессмертья живут!

Светлые воды Вальклюза и вы, Капитольские стены,
Гласу Петрарки внимав, видели славу его!
Тень Лауры, гордись! Лаурой дышал песнопевец,
В смертном бореньи твое силился имя твердить.
Лира и пламень его для потомства священны — и вечно
Будет он нежной любви, нежных стихов образцом!

Скорбных руками харит сей камень воздвигнут священный
Мужу, кто брани, любовь, воев, красавиц воспел [64] Начало поэмы Ариоста, «Orlando furies»: Le donne, i cavalier, l’arme, gli amori, Le cortesie, l’audaci impese io canto, etc. Дам, рыцарей, оружие, влюбленность И подвиги, и доблесть я пою, и т. д. (итал.). Перевод Ю. Н. Верховского. ,
Творческой мыслью парил в дедале волшебств и мечтаний.
С миртами лавры сплетя, музы украсили гроб.
Здесь вдохновений ищи, о пиит! Но венца не касайся:
Разве с Орландом дерзнешь силы изведать свои! [65] Подражание другому месту из той же поэмы. Зербин, собрав оружие Орланда, надписал на дереве: Armatura d’Orlando paladino; Come volesse dir: Nessun la mova Che star non possa con Orlando a prova. C. XXIV ott. 57. Доспех Орланда паладина; Он как бы говорит: «Не касайся меня, Кто не может равняться с Орландом». (итал.). Песнь XXIV, октава 57. — Ред.