Игорь Иртеньев - Повестка дна (сборник)

Хоть по жизни я и не философ
И биенья мысли мне чужды,
Но имею целый ряд вопросов
На предмет общественной нужды.

Жизни смысл мне в принципе понятен,
Ибо знаю, что нас ждет в конце.
Впрочем, есть немало белых пятен
На ее веснушчатом лице.

Тут недавно вспомнил Соломона,
Был такой, кто знает, мудрый царь,
Что-то он писал во время оно
Про аптеку, улицу, фонарь.

Что, мол, в жизни все идет по кругу,
Но бывает, что наоборот,
И с какого типа перепугу
Нам менять вещей привычный ход.

Время по своим течет законам
Или по понятиям, скорей,
В этом я согласен с Соломоном,
Несмотря на то, что он еврей.

До его допрыгнуть потолка мне
Не удастся, чувствую, опять.
Только разбросать успеешь камни,
Как пора обратно собирать.

Когда в голове осядет туман,
И прояснится даль,
Я напишу, пожалуй, роман
«Как закалялась сталь».

Этот роман я увижу во сне,
Зря, что ли, сплю на боку,
Зюганов с шашкою на коне
Там будет на всем скаку

Вихрем лететь под красной звездой,
Крича истошно: «Поди!»,
Там Путин будет такой молодой
И полный Альбац впереди.

Там главный поп осенит крестом
Главного пахана,
И вместе возлягут они под кустом,
Покинув пределы сна.

Под револьверный отрывистый лай
Пройдет в нем старость моя,
В том сне меня будут звать Николай
И в нем же ослепну я,

Чтоб, снова прозрев, воскликнуть: «Блять,
На кой мне вся эта жесть!»
…А может, не стоит ту сталь закалять,
Оставить, как она есть?

В пресветлый день Пречистый Бог
Верх одержал над Сатаною,
Что навсегда, казалось, сдох
Той исторической весною,

Народа в землю положив
Разноплеменного без счета.
Но Бог уж плох, а этот жив, –
Неужто наш послабже черта?

Женщина ребенка родила,
Тоже, вы мне скажете, дела,
Это так, но в том-то все и дело,
Что не просто женщина, а дева.

И не просто дева, а Святая,
Да к тому ж и на земле Святой.
Хоть и верю истово в Христа я,
Согласитесь, случай непростой.

Ветер воет протяжно в печной трубе,
Дом до стука зубов вымерзает к утру,
Я считаю, что это происки ФСБ,
Жена утверждает, что ЦРУ.

Она меня старше на тридцать лет
И весит втрое больше, чем я,
Так что спорить с ней смысла особого нет:
У нее своя семья, у меня – своя.

Друзья считают, что я идиот,
Поскольку женился когда-то на ней,
У нее другое мненье на этот счет,
Хотя друзьям наверно видней.

Когда-нибудь мы друг друга убьем,
Но это когда еще, а пока
Нам есть о чем поболтать с ней вдвоем
За рюмкой доброго коньяка.

Есть в графском парке черный пруд,
Там лилии цветут.
А у меня на даче сад,
Там яблоки висят.

Апорт, антоновка, ранет –
Каких там только нет.
Ранет, антоновка, апорт –
Любой на выбор сорт.

Я не сказать, что б их фанат,
Но будучи женат,
Открою вам на склоне лет
Семейный свой секрет:

Их любит есть моя жена
И потому она
Цветущий сохраняет вид
И волчий аппетит.

И с гаком восемьдесят пять
Ей нипочем не дать,
От силы семьдесят лишь, но
И то, когда темно.

Помню, как покойница-мамаша,
Дитятко качая на руках,
Напевала про усадьбу нашу,
Что спалили при большевиках.

Чтоб избыть обиду вековую,
Вставив красной нечисти свечу,
Поиметь усадьбу родовую
В собственность обратно я хочу.

Как когда-то мой коллега Ленский
(Если кто «Онегина» читал),
Заживу я жизнью деревенской,
О которой столько лет мечтал.

Я мужчина правил не суровых
И до полу дамского охоч,
Девок заведу себе дворовых,
И менять их буду что ни ночь.