Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы

Груз облегчи, не устало бы тело
От трудового кипучего дня;
Грезу твою обвивает омела,
Влаги отведай — и вспомни меня.

В прошлом году ты скрываться б не стала,
Этой воды подала б из горсти.
Если иссякнет родник этот малый
В засуху, грех мой забудь и прости!

Твой чистый пот, он льется зря сейчас,
Коль мучаешься мукой многолетней.
И что ты в этой жизни, суетясь,
Копаешься, выискивая сплетни?

Ведь если жизнь — мгновенье, твой расчет
С тобой и рассчитается невольно:
Сперва ружье кремневое рванет,
А после сеть раскинется привольно.

Есть мед в минутах утренних, горчат
Они под вечер; небеса темнеют;
И только жизни чувства, коих пять,
На рубеже зимы зазеленеют.

Мне б освятить родник; до дна рассвет
Хочу увидеть — для того родился!
Минута-жизнь, кизиловый твой цвет,
Кому он цветом сумерек приснился?

Кто пот не любит золотой, любя
Веселье слов и мудрости молчанье?
Мгновенье-жизнь, мы гости у тебя —
В гостях не стало б горьким пребыванье.

Лучина мне указывала путь,
Бывало, силы в теле не хватало;
Минуту жизни трудно протянуть,
Но груз судьбы тянуть не трудно стало.

Звезда ли пала с неба — велика
Печаль сестры, что причитает где-то;
Бессмертия коснулась ли рука —
Кому, зачем бессмертье нужно это?

Закат во мне; люблю на склоне лет
Тропою подниматься к небосклону;
Не вечер выбираю, а рассвет
И ночь без сна, а не дневную дрему.

Голос твой Кура заглушит на миг,
Видишь слезы, — я плачу открыто,
Я жаждой томимый, старый старик,
Ты — родник мой и ты — Маргарита!

Если, слушай, как Фауст, ослепну я —
Ставлю крест над жизнью над всею,
Просияет мне красота твоя —
Подойдешь, я сразу прозрею.

В гору взброшу ярмо я, покорный ярму,
Дам ладоням жестокую лоз позолоту,
У дубов Мухрани я корни возьму,
Одолею Колхиды болота!

Не хочу, чтоб со мной лишь греза моя,
Будь поддержкой, за труд мне наградой,
Ты родник в горах — только старец я,
И вернуться мне в юность надо!

Не явился я к раннему ртвели,
Не пришел в дни апреля, в дни роз:
В декабре я родился, в деревне,
Снега блеск я заметил, мороз.

Нет, не плакал я в буковой люльке —
Стылый вереск и пашню топтал.
Лоб студило в палящем июле
Миро — нежной лазури овал.

Может, был ненавистен я птицам,
Только в точно назначенный срок
Постареть я успел; надломиться;
Плоть осталась, а душу я сжег.

Да, цветок в моей комнате вырос,
Беззащитный и странный цветок.
Да, к отчизне любви я не вынес,
Я любить ее меньше не смог.

Мою чистую грусть порицали,
Так как я бубенцы отвергал.
Я метался. Не спал я ночами.
Я в ущелье спускаюсь. Устал.

Не прохожий, пришелец-насмешник,
Я колодец души углублял;
Был я труженик, был и кудесник;
Что в снегах упаду, я не знал.

Нету сил; я кажусь себе лишним,
Ночь раздумий, приди в тишине:
Исцарапан в кустарнике жизни,
Лишь созвездие капель на мне.

Я ни в чем себе не изменяю:
К утешенью, как прежде, стремлюсь.
Что погибну в ущелье, я знаю.
Мертвый, с гибелью я не мирюсь.

Помнишь гряду зедазенскую тоже?
Ты, как косарь, вела нас, подруга,
Белей миндаля, апреля моложе —
Ты походила на лилию луга.

Трое влюбленных, с тобой мы бродили,
Ты вдохновляла наши усилья,
Мы, соревнуясь, про время забыли,
Всю высоту без тропинок осилив.

Арка ли света иль темные тени —
Встретил нас храм стариною такою,
Но тишину мы нашли в Зедазени,
Горным дышавшую чистым покоем,

Буков безмолвных кроны я слушал,
Леса в обрывах дремавшие сени,
Я о тебе только думал, и душу
Светом наполнил покой Зедазени.

Солнце светило в уступы косое,
Чашу туманы слегка затянули,
Будто там свадьба окончилась соек —
Все обитатели леса уснули.

Стали безмолвны все горные дали,
Лес же, как друг, замолчал в ожиданье,
Мы ж на траве вчетвером пировали,
Лесу читая Гёте мечтанья.