Юлия Колесникова: Колыбельные для Волчицы

Я столетье дрейфую на этой льдине…
Я давно так, о Боже, не видел суши!
Для других я угрюмый и нелюдимый,
Для нее я любимый и самый лучший.

Я так долго, Боже, плутаю в чаще:
Встречу лешего – он меня примет за брата!
Помню, я ей сказал: «Станем видеться чаще». —
И, шагнув за порог, не вернулся обратно…

Что случилось? К чему довелось прикоснуться?
С ней всегда было просто… легко… без надрыва…
А теперь… мне осталось ужом свернуться —
Нынче есть кого вспомнить за секунду до взрыва!

А этот звук изнутри
Совсем не тот, что снаружи:
И эти комья земли,
И эти всхлипы: «Ты нужен!»

А я стоял в стороне:
Дивился и изумлялся —
Они скорбят не по мне,
Я здесь, я рядом остался!

Я словно и не ушел.
Просто не давит под сердцем.
Мне здесь почти хорошо:
Не мерить боль в мегагерцах,

И не пытаться успеть
На всех попутных экспрессах,
И даже хочется петь…
И не читать желтой прессы,

И подмигнуть иногда
Ей вдруг потухшею лампой,
Предупредить, где беда…
И оставаться ей ПАПОЙ!

Скажи, как все будет, мне, мой Капитан!
Щелчок зажигалки и легкий дымок?
Успею услышать, как щелкнет капкан?
А впрочем, неважно… Важнее, чтоб смог…

Усилий немного нажать на курок —
Тут главное, чтоб не дрожала рука,
Сложнее себе сочинить некролог…
Хотя… можно кратко: «Прими дурака…»

Потом я войду в переполненный зал,
И чаши практически будут равны.
Скажи, только честно… а ты не устал
От этой людской повсеместной вины?

Скажи, от конвейерной этой возни
Не хочется взвыть и пуститься в бега?
Тут каждый «за правду» – кого ни возьми…
До скорого, Кэп, коль не дрогнет рука…

Уходит лишнее… и остается солнце.
Не всполохами, а пролитым светом!
Все вовремя: ответы и заветы…
И столько впереди – не видно донца!

Все вовремя, хотя немного грустно.
И моря вкус напоминает слезы.
И жаль порой, что нам нельзя вернуться
Туда, где сердца не коснулись грозы.

Туда, где кажется, что мир огромный навзничь
Упал к ногам и покорен навеки.
И в каждом встречном новом человеке
Знак для тебя. И это много значит…

Так много значит! Дорогого стоит!
И он, конечно, не с мечом, а с миром…
А где-то в церкви ладаном и миром
Благоухает воздух… не достроен

Еще алтарь. Тебе сюда дорога,
Но не сейчас – сейчас еще не время…

Я вернусь, когда снова наступит зима,
И Вы сварите мне обжигающий кофе.
Я без слов знаю, что я была в каждом вздохе
Вашем… Вот оттого возвращаюсь сама.

Без звонка, телеграмм и назойливых писем —
Ровно так же, как Вы меня ждали столетье:
Я была в каждой букве, строке, междометье,
В каждом взгляде на небо, в пугающей выси

Голубых облаков… Я вернусь к Вам, и снова
Мне откроете дверь – в этом нету сомненья.
Вы меня сберегли в каждом Вашем мгновенье,
Вы меня воскресили несказанным словом.

Я вернусь… чтобы долго смотреть и молчать…
А потом… что потом, если честно, – не знаю,
Но мне хочется верить, что снег вдруг растает
И начнется весна, и мы станем встречать
Журавлиные стаи…

Я отпускаю их без сожаленья —
Свечей огарки не ношу в карманах.
Я помню, мне сказал седой священник:
«Смиренье в том, чтоб не кричать о ранах»…

Я открывала карты всей колодой —
Они, в глаза не глядя, уходили.
Я провожала взглядом ту колонну:
Раз отвернулись – значит, не любили!

Не в тридцати серебренниках дело,
Не в том, что походя был брошен камень, —
Противно, если мямлит тот, кто сделал
Свой выбор и твердит, что он не Каин

И не Иуда,
И медный крестик теребит на шее…

Громче пальбы из ружей щелкнул замок и стихло.
В комнате стало душно. «Щелк» – и нечем дышать.
Если бы фильм – конечно, самое время титрам.
Кончилась «love» и «story» – героям бы не мешать…