Юлия Колесникова: Колыбельные для Волчицы

Смотри в телескоп на беззвездное небо!
Смотри, где-то там, в параллельной вселенной,
Мы те же (А может быть, все же другие?)
Гуляем по улочкам Праги и Вены,
Марселя и Ниццы, и в кольца тугие
Сплетаются судьбы…

А скандалы не красят мужчину, мой милый!
Знаешь, я одного только в толк не возьму —
Если я тебя все-таки разлюбила,
То какая разница «почему»?

И он ищет следы среди желтой пожухлой листвы,
Все исхожены парки давно… и кафе и аллеи —
Траты, в общем, немалые – только вот он не жалеет
Каждый прожитый день оставлять в закоулках Москвы,

Не менять себя на полусонное утро с другой,
Что похожа на ту, что не встречена. Необходимо
Так немного, по сути, – всего-то остаться собой,
С обнаженной душой без доспехов и липкого грима…

Провожать самолеты, дождаться жар-птицы прилет,
Не роптать, что не в срок и что дело-то к осени ближе.
Он, быть может, чудак, но он знает – не здесь, так в Париже,
Петербурге (Челябинске?) он ее точно найдет!

Они хотят со мной на «ты» – я замечала…
У них надежды и мечты, у них НАЧАЛО:
Они садятся в поезда и в электрички,
У них еще все по любви, не по привычке…

И мир не стал еще для них унылой клетью:
Шуршит бумага под пером двадцатилетних,
Волшебной палочкой смычок и скрипка-фея,
Они хотят со мной на «ты», а я робею…

Черноволосая в углу недобро смотрит.
Я дочитаю и уйду – она не вспомнит.
Закурит, перебором струн встревожит душу —
Она похожа на меня и даже лучше!

Они хотят со мной на «ты» – я замечала…
У них надежды и мечты, у них НАЧАЛО!
Они садятся в поезда и в электрички,
У них еще все по любви, не по привычке!

И в каждой молитве: «Господи, не покинь»,
И каждой молитве: «Господи, я твоя».
Мне раньше казалось: Бог – это неба синь,
А стало темно и Господь мне в ночи – маяк…

Мне чудилось раньше: Богу важней завет,
Обряд, как оброк на жертвенник, на алтарь.
Я шла через тьму, а ты вывел меня на свет…
В паденьи не бросил, в парении не оставь!

Взмывает душа, колокольный расслышав звон, —
И это ль не чудо? Была ко всему глуха…
Невидящим взглядом смотрела поверх икон,
Воскресла, омыта от праха и от греха!

В любви искупленье! Страдание – только путь…

Вне погасших рассветов,
Всухую проигранных сетов
Остаешься заплаканным голосом на кассетах,
Лучами света в поблекших паучьих сетках,
Вне мобильных сетей…

А у нас бы могли быть неприлично красивые дети,
Но куда там… у голоса на кассете
Разговоры о лете,
У меня же портвейн на паркете,
След помады на вороте – вспомнить бы чей…

Приходи, испеки пирог (я люблю с корицей).
Мне без шепота этого хочется удавиться
Идиотским галстуком. Нам с тобой не ужиться,
И в честь этого я небрит и пьян.

Ты не станешь спасать, как не станешь спорить…
Снится мне: мы застыли у кромки моря,
Чайки, не умолкая, друг другу вторят,
Воздух свеж и прян…

Нас с тобою видно за километр – мы с тобой альбиносы:
В кружева одеты из нежности, здесь такое не носят…
Я любовь твою оберегом вплетаю в косы,
И она во мне прорастает и плодоносит.

Ты звучишь тихой песней, баюкает крыльев шелест.
Я жила – не жила, на встречу с тобой надеясь.
В нашей хижине у окна зацветает вереск,
Своевольно с календарем не сверясь.

Мы с тобой альбиносы – осколки небесной стаи.
Умирают иные, мы в ангелов вырастаем.
Собираем мгновения ягодами асаи
И в корзинку, смеясь, бросаем…

Ну и как тебе с этой тишиной (не войной, не тьмой),
Когда он уже десять лет как живет с другой,
Когда ты оградила от жизни себя тюрьмой,
По кирпичику складывая между собой и миром?

Каково это там, где плакалось, не дышать,
Жить с опаской кому-то да помешать,
И смотреть (не без зависти), как другие спешат
К новогодним столам в чисто убранные квартиры?