Юлия Колесникова - Колыбельные для Волчицы

Так блики свечей отражаются в окнах домов,
Так капает воск и на пальцах следы оставляет.
Так пишут стихи по мотивам несбывшихся снов.
Так ищет охотник того, кто умело петляет…

Наутро несмелый луч солнца заглянет в окно.
Ты дышишь в ключицу и шепчешь, что все это снится.
Мы чувствуем кожей, что больше не будет темно.
Я кутаюсь в плед, и ты варишь мне кофе с корицей.

Маэстро, пожалуйста, снег —
Я выпита осенью.
Маэстро, меня почти нет!
Пусть выпадет проседью —

Пусть выкрасит локоны мне
Неистово черные…
Маэстро, деревья в огне
Стоят обреченные.

А завтра костры осыпятся с крон,
Замрет черный остов —
Стоят короли. Стоят без корон!
И город, как остров,

Забытый навек,
Погрязший во мгле от края до края.
Пожалуйста, снег!
Пусть выпадет снег! И пусть не растает…

А так бывает – умирает в небе птица,
Совсем чуть-чуть не долетев до юга…
И как бы ни было нам плохо друг без друга —
Я в этот раз смогу не возвратиться.

Нам не хватало вечно только малости,
Но это стало равносильно смерти.
Напрасно в сумасшедшей круговерти
Боролась, не страшась своей усталости.

Боролась за иллюзии, мечтала,
Ждала, что где-то там, за перевалом,
Ты ощутишь, как мне недоставало
Плеча… Руки. Довольно. Я устала.

Я не вернусь. Ты мне звони пореже.
Я, как ни странно, отогреюсь стужей.
Дай, Боже, сил – другому буду нужной…
Я не вернусь, как возвращалась прежде.
Я не вернусь…

Мучительно ищешь повод не уходить,
И нервы, как оголенные провода.
Ты чувствуешь между нами связь, между нами нить.
Ты шел много лет, у тебя для меня живая вода.

И я отпиваю и вижу на дне души,
Как распускаются лотоса лепестки.
Я жаждой измучена – ты говоришь: «Не спеши,
Я буду с тобой, ощути – наши души близки…»

И я оживаю! И я постигаю суть
Прочитанных книг, услышанных прежде слов.
Ты воду принес и огонь – ты покажешь путь
Туда, где преломим хлеб и разделим кров.

И я за тобой пойду, не страшась пути.
И в каждой молитве моей будет имя твое.
Я буду и в холод, и в зной за тобой идти.
Дорогу осилить сумеем мы лишь ВДВОЕМ.

Да, чтобы чистым был… Но не слабым,
Чтоб в храме свечки – не с безнадеги,
Чтоб был надежный и славный малый,
И если пел бы – то дай дороги!

Чтоб целовал и чтоб я пьянела!
Чтоб в холода не пускал из дома,
Чтоб рядом с ним я душой теплела
И не боялась дождей и грома.

Крепко чтоб держал за запястья
В самой безумной моей истерике,
Чтобы одной со мной стаи/масти…
Чтоб без тупой, немужской полемики.

Это другим я – как ядом под кожу,
Это с другими я несовместима.
Это другим нужно быть осторожней,
А для него я не слабость, а сила.

Я ведь ему отплачу за терпенье:
В песню вплету только нежные строчки,
И подарю, словно Божье знамение,
Лучший подарок – курносую дочку.

Боже, как тебе идет зима:
Все эти сугробы и метели!
Вот декабрь снова время делит:
Фейерверки, елки, кутерьма…

Как тебе идет среди пурги
Этот взгляд задумчивый и нежный.
Вот с небес спустился ангел снежный,
Чтобы снегирей кормить с руки.

Вспомню о тебе – и так тепло!
Вновь душа наивная, живая.
Крестиком икону вышиваю
И смотрю в замерзшее окно.

Мне б сыграть без фальши – да плох рояль.
Нам с тобою, конечно, немного жаль,
Что легли снега как белая шаль.
И шарфы не греют…

Ты – Иван-дурак. Ну а я? А я…
Я рисую парус и якоря,
У меня сережки из янтаря
И стихи про Грея.

У меня горячий, чуть терпкий чай,
Надоевший, по правде сказать, причал,
За окном темно и в глазах печаль,
В небе звезды тлеют.

Ты и впрямь дурак! Или просто слеп?
Посмотри в глаза – ты же видишь свет!
Нет царевны и Грея в помине нет —
Убежим скорее!