Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Если же достигнута наиболее интенсивная степень слияния, т. е. сознания открывают себя друг для друга настолько, насколько возможно, и таким слиянием охватываются даже недоступные индивиду уровни самосознания, то здесь речь может идти о феномене «всеединства». Вопреки ожидаемым выводам, между степенями интенсивности слияния сознаний и степенями принудительного воздействия нет никакой взаимосвязи. Нет и прямой взаимозависимости между степенями социабельности в форме взаимопроникновения психических состояний, исходя из интенсивности и масштабов такого взаимопроникновения.

Проявления социабельности, различающиеся по характеру их конвергенции, уравновешивания, разграничения или через «отношения к другим» (не имеет значения, есть ли это отношения между индивидами либо между социальными группами), классифицируются в зависимости от градации интенсивности сближения, разделения либо их сочетания. «Отношения к другим» предстают как процесс объединения либо разделения между индивидами и группами. К примеру, такие «отношения к другим», которые мы обозначаем термином «сближение», характеризуют различные типы взаимосближения, дружбы, любопытства, односторонней симпатии или любви, равно как отношения, основанные на акте дарения или на внедоговорных обещаниях.

Наиболее показательными примерами отношений «разделения» являются отношения между социальными группами: борьба между социальными классами или профессиональными объединениями, между государствами и нациями, конфликты между производителями и потребителями и т. п. Те отношения, которые содержат в себе элементы обоих вышеназванных, являются смешанными. Независимо от того, идет ли речь об отношениях между индивидами или группами, смешанный тип отношений проявляется в одновременном «сближении», с одной стороны, и «разделении» – с другой. Примером могут служить кредитные или иные обязательственные правоотношения и т. п.

Любая форма активной социабельности, реализующая позитивную ценность, порождает при этом право или «нормативный факт». Поэтому микросоциология права должна выделять столько же видов права, сколько существует форм активной социабельности. В первую очередь мы замечаем противоположность социального и индивидуального права (или, точнее, межиндивидуального права), которая соответствует противоположности типов социабельности в форме взаимопроникновения сознаний и в форме социальной взаимозависимости.

«Социальное право» является правом объективной интеграции в феномен «Мы», в имманентное целое. Такое право позволяет субъектам, к которым оно обращено, стать частями в той целостности, которая действенно участвует в соответствующих правоотношениях. Следовательно, социальное право основано на доверительных отношениях, в отличие от основанного на недоверии индивидуального права (независимо от того, регулирует ли оно межгрупповые или межличностные отношения). Первое является правом дружбы, взаимопомощи, второе – правом войны, конфликта, разделения. Поскольку социальное право основывается на доверии, его нормы не могут быть предписаны извне. Социальное право может действовать только имманентно, изнутри определенного социального круга. Поэтому социальное право всегда автономно, оно присуще любому отдельному феномену «Мы», которое поощряет правовую автономность заинтересованных сторон.

Исходя из вышеприведенного деления форм социабельности по степени их интенсивности на массу, общину и всеединство необходимо и социальное право классифицировать на социальное право массы, социальное право общины и социальное право всеединства. Поскольку масса является наиболее слабой по степени интенсивности слияния сознаний и, наоборот, наиболее интенсивной по силе осуществляемого принуждения, то и социальное право, интегрируемое массой, является наименее эффективным и наиболее интенсивным по степени организованного принуждения. В самом деле, поскольку действенность любого права зависит от лежащей в его основе социальной гарантии, т. е. силы и стабильности нормативных фактов, которыми обусловливается общеобязательность права, то и интегрируемое массой социальное право вряд ли может претендовать на высокую степень действенности. Право массы вынуждено всегда оставаться поверхностным, независимо от преследуемых целей и желаемой степени интеграции. Поэтому тем более жестокими оказываются спонтанно возникающие реакции за его нарушения.