Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок

Германские ВМС перешли в ходе реформы к стратегии передового базирования кораблей и ведения операций на суше с кораблей по американскому образцу. Это стало возможным в связи с перевооружением ВМС на новые фрегаты, заменой торпедных катеров корветами, что позволяет немецким ВМС вести операции как на удаленных океанских просторах, так и в прибрежных водах близлежащих государств. Постройка новых тендеров позволяет обеспечивать автономность действий оперативных отрядов кораблей до 40–50 суток.

Германские ВВС получили новый тип истребителя и новые виды бортового оружия. Основным бортовым средством становится ракета «Апачи» с дальностью поражения цели 150 км.

Большое значение будут иметь качественно новые технические параметры принятия политических решений:

– собственная спутниковая разведка;

– многоцелевой авианесущий транспортный корабль с радиусом действия до 10 000 морских миль;

– тяжелые транспортные самолеты для переброски значительных контингентов войск с бронетехникой на большие расстояния;

– способность новой системы ПВО к перехвату нацеленных на Германию баллистических ракет.

Особую окраску изменению военной доктрины Германии придало то обстоятельство, что при определенном сокращении личного состава вооруженных сил Германии, закрытии 1,5–2 десятков военных городков, этот процесс не затронул территории бывшей ГДР, наиболее приближенной к России.

Как, исходя из этого, в России должны относиться к продвижению НАТО на Восток?

Еще Ф. Тютчев в середине XIX в. предостерегал против заблуждений в отношении Германии как «страны порядка», подчеркивал, что воспитанное десятилетиями «разрушительной философии» первейшее революционное чувство – «высокомерие ума» – сокрушило в Германии внутренние устои и толкает ее общество из крайности в крайность [1131]. Ноябрьская (1919 г.) революция в Германии, Веймарская вседозволенность и сменивший ее гитлеровский фашизм подтвердили правоту русского поэта и политического мыслителя.

Серьезные проблемы в отношениях России и Германии на заре XXI в. из сказанного не следуют с неизбежностью. Хотя бы потому, что сегодня Россия стоит на распутье: какой геополитический союз может обеспечить мир и защитить ее интересы в ближайшие пятьдесят лет – союз с Францией или с Германией? Германия становится великой державой, доминирующей державой в Европе, которой скоро не будет нужен даже блок НАТО, либо он станет германским иностранным легионом.

Но Германии будет нужен союз с Россией. Многие противоречия в наших отношениях, существовавшие на протяжении веков, сегодня отходят на второй план, потому что между нами есть буфер, где эти противоречия будут сталкиваться и гармонизироваться: Польша, Чехия, Словакия и другие страны. Пусть у президентов Польши, Румынии или Болгарии болят головы от размышлений, ради чего они привели свои страны в НАТО и Европейский Союз. Если лидеры восточноевропейских стран не будут прислушиваться к позиции России, они будут выполнять требования Германии. И никто не даст гарантий, что среди этих требований не будет пересмотра границ по Одеру – Нейсе.

Для Германии три последних столетия формальный или неформальный союз с Россией, не требовавший от нее никаких жертв, всегда был предпосылкой сохранения и укрепления германского благополучия [1132].

Уже в 1989 г., накануне обвального краха социализма в Восточной Европе, западные аналитики рисовали перед НАТО следующие возможности:

– создание объединенных европейских оборонительных сил (впервые это предложение было выдвинуто канцлером ФРГ Г. Колем);

– ликвидация химического оружия;

– разработка плана модернизации ядерного оружия в регионах и одновременно плана контроля над ним;

– придание силам НАТО более стабильной структуры в соответствии с принципом «оборонительной обороны»;

– решение ряда общегерманских военных проблем, превращение внутригерманской границы в определенной форме в демилитаризованную зону;

– разработка вопроса о более сильной средиземноморской коалиции, оценка возможности сокращения там военно-морских сил путем переговоров;

– разработка в Европе нового плана разделения военного бремени с учетом образования в 1992 г. единой Европы [1133].

Признавая самостоятельную региональную ответственность НАТО, американцы подчеркивали военное значение этой организации, отвергая ее способность выполнять более широкие политические и экономические задачи, необходимые для «будущего процветания Запада». Ныне этой оговорки нет. Начиная с Боснии и Герцеговины, НАТО все решительней предпринимает шаги по своей трансформации не в военно-политическую систему континента, а в общемирового жандарма.