Рауль Джинджолия - Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

Попытки преодолеть ограничение понятия «вина» и составляющих его терминов «умысел» и «неосторожность» введением категории «предвидение последствий» нельзя воспринимать иначе, чем как подтверждение того факта, что в действительности вина отнюдь не сводится к субъективным элементам состава преступления, так как представляет собой единственное основание уголовной ответственности, заключающееся в совершении преступления [227] См.: Мальков В.П. Указ. соч. С. 96. .

Однако если следовать за сторонниками интерпретации вины по образу и подобию ст. 24 УК РФ, тогда правоприменитель оказывается в затруднительном положении: ему придется оперировать с такими нормами УК, как ст. 22 («Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости»), ч. 2 ст. 28. («Невиновное причинение вреда»), ст. 23 («Уголовная ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения»). Концепция вины как умысла (или неосторожности) предполагает, прежде всего, сознание лицом общественно опасного характера им совершаемого. При этом употребляемый в законе термин «осознание» лишен нюансов, представляя собой, как бы категорию, исключающую «игру красок». Однако в ст. 22 УК речь идет о неполном осознавании. Отсюда, например, возникает вопрос: как в рамках психологического понятия вины надо трактовать терминологическую лексему «психические расстройства, не исключающие вменяемости? Получается неполный умысел [228] См.: Иванов Н.Г. Указ. соч. С. 56. ?

Психологическое понимание вины в совокупности с аморфной конструкцией нормы УК, регулирующей ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, вовсе ставит правоприменителя в тупик. По существу ст. 23 УК на практике до сего времени не нашла применения, поскольку непонятно, как ее следует реализовывать. Таким образом, понятие «вина» имеет совершенно конкретное и определенное содержание: не будучи определенным элементом состава преступления, оно интерпретирует в себе все элементы криминального деяния, одновременно проявляясь в юридической оценке содеянного с точки зрения требований уголовного закона в качестве единственного критерия истины: т.е. субъект виновен, если совершил преступление; субъект невиновен, если преступления не совершал [229] См.: Мальков В.П. Указ. соч. С. 97. . Следовательно, без преступления нет вины; понятие «вина» появляется лишь при уголовно-правовой оценке криминального деяния.

Понятие же «умысел» и «неосторожность» представляют собой не две основных формы, а лишь два различных элемента единого понятия «вина» [230] Там же. С. 98. . При этом, по мнению П.С. Дагеля степень вины определяется, помимо ее форм (элементов), рядом факторов: общественной опасностью деяния, мотивами и целями преступления, характеристикой личности субъекта и даже причинами совершения преступлений [231] Дагель И.С. Неосторожность: Уголовно-правовые и криминологические проблемы. — М., 1977. — С. 90—91. .

Видимо, лишь оценочное понимание вины, разработанное весьма полно в доктрине западных государств, даст возможность ответить на многие проблемные вопросы, связанные с концепцией вины.

Так в доктрине уголовного права Австрии понятие вины подразделяется на вину в преступлении (вина преступления) и вину преступника. Р. Моос отмечает, что вина в совершенном преступлении зависит от типа состава преступления. Это означает, что правонарушитель должен нести ответственность только за то деяние, которое он совершил. «Упрек» же со стороны общества обращается лишь на действия, нарушившие конкретно определенный в уголовном законе запрет, что полностью соответствует принципу субъективного вменения, принятому в российском уголовном праве. «Вина преступления, — пишет далее Р. Моос, — не обременяет правонарушителя, но сохраняет его от избытка наказания, соразмерность которого зависит от принятия во внимание личностных особенностей правонарушителя. Вина преступника (личность, характер, потребности) является в рамках вины преступления отягчающим обстоятельством, если мы осуждаем правонарушителя не за мгновенно возникшую мотивацию, а за недостаток его внутренних ценностных ориентацией. В этом смысле вина содержит объективные социальные гарантии для субъективного бессилия» [232] Moos R. Die vorbeugenden МаЯпаЬшеп im neuen (usterreichischen Strafrecht /In: Zum neuen Strafrecht. Wien, 1874. S. 58. .

Таким образом, австрийские криминологи понимают вину не только как умысел или неосторожность, но как степень пренебрежения конкретными социальными запретами, нашедшими отражение в УК. Надо отметить, что и многие другие западноевропейские юристы склонны аналогично, понимать вину. Именно поэтому в УК ФРГ, Франции и Испании отсутствует норма, подобная ст. 24 УК РФ.