Александр Васильев - Суд присяжных - последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными - стратегия и тактика защиты

Предполагаю, что с учетом конкретных фактов, объективная сторона и ст.105 и гипотетической ст.264 УК РФ — в данном случае — совпадали и вопрос касался только умысла. «Обыграть» умысел защита и пыталась, предлагая судье включить в вопросный лист вопрос, учитывающий позицию стороны защиты — совершение подсудимым преступления, предусмотренного ст.264 УК РФ. Если ходатайство выглядело именно так, то очевидно, что такой прямолинейный подход был обречен на провал. Необходимо было проявить бОльшую изобретательность и творческий подход, чтобы уложить задуманную стратегию в нормы права и позиции суда. Возможно, следовало задать вопросы — доказано ли, что подсудимый видел сотрудника ГИБДД на траектории движения автомашины и т. п.

Ну и в конце данного параграфа, хотелось бы «порадовать» читателей одной занятной судейской головоломкой. Выходить за пределы предъявленного обвинения нельзя, однако «уточнять судом определенные детали происшедших событий» — можно. Не видите разницы? Я тоже. Однако ВС РФ их видит. Во всяком случае именно это следует из Кассационного определения от 6 марта 2013 г. №81-О13—21:

«В кассационной жалобе она указала, что суд вышел за пределы предъявленного обвинения, признав установленным «разжигание очага пожара вблизи тела, отсутствие у потерпевшего возможности «ползти» и т.д.», нет доказательств, свидетельствующих, что именно Акимов А. А. поджег дом. (…)

…Уточнение судом определенных деталей происшедших событий, при описании преступного деяния, не свидетельствует о том, что суд вышел за пределы предъявленного обвинения».

19.4.5 Недопустимость постановки правовых вопросов

Вопрос о постановке перед присяжными заседателями правовых вопросов достаточно однозначно решен и в законодательстве, и в судебной практике. Так, Пленум Верховного Суда РФ в пункте 29 Постановления от 22 ноября 2005 г. №23 указал:

«В соответствии с частью 5 статьи 339 УПК РФ не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта».

В качестве иллюстрации этой позиции ВС РФ, можно, например, сослаться на Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13.04.2005 г. по делу №81-о05—26сп, где было выявлено нарушение ч.5 ст.339 УПК РФ, выразившееся в том, что председательствующий поставил на разрешение присяжных вопрос о доказанности значительного ущерба по эпизоду кражи, тайности совершенного хищения и причинении тяжкого вреда здоровью. В данном случае с позицией ВС РФ трудно спорить — тут следовало выразить все вопросы через фактические, которые затем судом будут трактоваться как значительный ущерб или тяжкий вред здоровью…

В Обзоре по делам, рассмотренным судами с участием присяжных заседателей в 2003 году, Верховным судом РФ приводится также следующий пример данного нарушения. По уголовному делу по обвинению Б., Е., Р. в убийстве В. перед присяжными был поставлен вопрос об умысле подсудимых на убийство. О том, что присяжные разрешали юридический вопрос, свидетельствует их вердикт и ссылка на него в приговоре суда:

«Вердиктом коллегии присяжных заседателей признано недоказанным наличие у подсудимых умысла на лишение жизни потерпевшего. Кроме того, содержание вопросов №17 и 20 было таково, что присяжные должны были дать юридическую оценку действиям подсудимых. Так, вопрос №17 присяжным заседателям был изложен в следующей редакции: „Если на вопрос №13 дан утвердительный ответ, доказано ли, что Е., намереваясь с двумя мужчинами в корыстных целях завладеть имуществом В., вместе с ними похитил указанные вещи и принес домой к одному из мужчин, где они распорядились имуществом по своему усмотрению?“ Аналогичный вопрос поставлен и в отношении Р. под №20. Присяжные ответили, что действия Е. и Р. доказаны, за исключением совершения их „в корыстных целях“…».

Логично предположить, что для устранения имеющегося нарушения следовало бы ставить вопросы о доказанности конкретных фактов, указывающих именно на корыстный умысел. То есть достаточно было исключить упоминание, либо заменить «корыстные цели» на (например) «с целью личного обогащения», либо вообще исключить упоминание «корыстных целей» — благо упоминание о намерении завладеть чужим имуществом, содержащееся в вопросе, нареканий у ВС РФ не вызвало.