Александр Васильев - Суд присяжных - последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными - стратегия и тактика защиты

Конечно, возможен и еще один вариант — полемика между сторонами о фактическом порядке получения спорного доказательства. Например, защита может утверждать, что показания свидетеля были продиктованы следователем, а свидетель только поставил под ними свою подпись. В свою очередь, прокурор может настаивать, что всю картину происшествия свидетель изложил в протоколе сам и, будучи гастарбайтером-дворником, изложил их с использованием специфических юридических терминов, которые знают и применяют все работники жилищно-коммунального хозяйства, а также что сделал он это, вспомнив обстоятельства произошедшего до самых мелочей, несмотря на ночное время суток, состояние алкогольного опьянения и десять лет, прошедших с момента описываемых событий. Но в этом случае спор между сторонами идет уже не о допустимости, а о достоверности доказательства. Насколько можно верить содержанию протокола допроса, полученному при (естественно) строгом соблюдении формальных процессуальных требований? В описанном выше случае, скорее всего, именно об этом и шла речь в судебном заседании. Вероятнее всего, исследуя данный порядок схем, защита прежде всего имела своей целью поставить под сомнение их достоверность. А исходя из полученного в итоге оправдательного приговора ей это и удалось, чего апелляционная инстанция потерпеть не могла. И вот на помощь прокурору приходит уже описанный процессуальный фокус — допустимость объявляется достоверностью, а достоверность доказательства в присутствии присяжных обсуждать нельзя.

Вот еще один пример, когда суд «путает» допустимость и достоверность. Определение ВС РФ от 25.07.2006 №64-О06—27сп:

«Кроме того, в нарушение ч.6 ст.335 УПК РФ после оглашения показаний Б., данных в ходе предварительного следствия, подсудимый в присутствии присяжных заседателей пояснил, что «Я не давал такие показания, частично они искажены…", «Может быть, я их подписывал, но я не давал такие показания», «Показания… не так сформулированы».

…Фактически подсудимый заявил, что его показания в ходе предварительного следствия были сфальсифицированы, то есть он в присутствии присяжных заседателей стал говорить о недопустимости ряда доказательств. Однако председательствующий никаких мер не принял.

Источник: https://www.lawmix.ru/vas/122019

Очевидно, что, если показания, которые давал подсудимый, отражены в протоколе допроса не так, как он их давал, причиной этого может быть не обязательно умышленная фальсификация. Это вполне могло быть результатом неточного отражения показаний следователем в силу коррекции стилистики протокола или по причине его невнимательности. Однако в этом случае оправдательный приговор отменить не получилось бы. И вот на свет извлекаются демагогические рассуждения о том, что на самом деле разговор шел о допустимости доказательства. Это все примеры, кстати говоря, обвинительного уклона российского правосудия, которого по утверждениям некоторых «специалистов» нет.

В российской Конституции записано, что подсудимый вправе защищать себя любым не запрещенным законом способом. Однако Конституция РФ как источник права в суде не котируется…

Касаемо нашего вопроса, речь идет об исследовании обстоятельств получения того или иного доказательства. Как уже говорилось выше, исследование этих обстоятельств вполне может влиять на оценку достоверности доказательства, относящегося к предъявленному обвинению. А какого-либо запрета на исследование указанных обстоятельств в УПК РФ не содержится. Однако это давало бы защите слишком обширные полномочия по оспариванию фальсификаций и откровенных недоработок следствия, а потому, вооружившись весьма своеобразным толкованием ст.334 УПК РФ, суды запрещают и это.

Исследование обстоятельств получения того или иного доказательства, практически всегда попадают под судейский запрет, хотя эти самые обстоятельства могут весьма красноречиво свидетельствовать о достоверности или недостоверности доказательства. Взять, например, заявления и замечания к протоколам следственных действий. Их судьи оглашать запрещают, но согласитесь, замечание к протоколу опознания в котором адвокат указывает, что в числе трех предъявляемых опознающему лиц только у его подзащитного отсутствовали шнурки в обуви — более чем красноречиво указывает на недостоверность (при формальной допустимости) доказательства. В итоге, в процессе с присяжными заседателями отдельные вопросы вообще «выпадают» из предмета исследования. При присяжных запрещено исследовать вопрос, например, получения доказательства под давлением или обманом со стороны следствия, а суд вопрос достоверности доказательства по этим причинам не решает.