Павел Уваров - Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Ознакомившись с моими этюдами, российские коллеги обычно говорят: «Да, интересно. А вот у нас такое было невозможно, такой свободы выбора не существовало, все было расписано». Думаю, что для русской истории либо нет таких источников, либо (что более вероятно) пока не придумали методы прочтения источников существующих.

Quilliet B. La France du beau XVI esiècle. Paris, 1998.

Голод и эпидемии усугублялись начавшимся во второй половине века ухудшением климатических условий в Европе.

Об этом в самом начале правления Франциска I писал Клод де Сейссель в трактате «Великая французская монархия» (La Grant’ Monarchie de France) (1519).

Le Roy Ladurie E. L’arbre de justice, un organigramme de l’État au XVI siècle // Revue de la Bibliothèque nationale. 1985. Vol. 5. N 18. P. 18–35; La justice et l’histoire: Sources judiciaires à l’époque moderne (XVI e, XVII e, XVIII esiècles) / Éd. B. Garnot (dir.), P. Bastien, H. Piant, E. Wenzel. Paris, 2006; Алтухова Н. И. Продажа должностей во Франции в свете «Инвентаря на должности» 1578 г. // Средние века: Исследования по истории Средневековья и раннего Нового времени. М., 2008. Вып. 69 (2). С. 59–76; Альвацци дель Фрате П. Верховный судья и «древо правосудия»: Размышления об «удержанном правосудии» при Старом порядке / Пер. с франц. А. А. Майзлиш // Средние века: Исследования по истории Средневековья и раннего Нового времени. М., 2011. Вып. 72 (3–4). С. 61–72.

Даже гуманист Пьер Галанд мог рассматривать свой статус «публичного королевского лектора» как королевскую должность.

Пример подобного рода демонстрировала Испания, но и в самой Франции аристократические клиентелы еще долго давали о себе знать.

Достаточно вспомнить одну из новелл (CXXVI), приписываемых Бонавентюру Деперье. Юноша, не проявивший рвения в изучении юриспруденции, но обладавший солидным состоянием и связями при дворе, добился от Франциска I должности члена судебной палаты. Однако суд быстро установил его полную профессиональную непригодность и указал на это королю. После долгих препирательств король спросил судей: «Неужели столько мудрых и ученых людей не могут потерпеть одного дурня?» Уяснив волю короля, суд устроил молодому человеку еще один экзамен. Юноша вел себя заносчиво, но «старейший из членов палаты поставил бесстыдника на место, да так удачно, что тот уже никогда не позволял себе подобных речей в столь почтенном обществе». Но ведь и членом палаты «бесстыдник» в конечном итоге стал!

Уваров П. Ю. Франция XVI века: Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.: Наука, 2004.

Ouvarov P. Ceux qui sont un peu différents des autres: singularités, «déviances» et normes dans les actes notariés parisiens du XVI esiècle // Histoire, économie et société. 1996. Vol. 15. N 3. Р. 439–466.

Их именовали так из-за меховых воротников и опушек мантий для торжественных заседаний.

Это современное его название, а в XVI веке он именовался просто Дворец. И формально он оставался королевским дворцом. Когда-то король Филипп IV Красивый (1285–1314) предоставил его для судебных заседаний, и с тех пор короли на острове Сите не жили, появляясь здесь лишь в особо торжественных случаях. Но я позволил себе этот анахронизм.

Ошибка проистекает от того, что у короля тоже были свои прокуроры в судах. Королевский прокурор и был тем, кто мог возбуждать дело в суде, отстаивая интересы короля. А поскольку монарх выступал в роли хранителя законов, то любое их нарушение, даже то, которое не затрагивало чьих-то конкретных интересов, рассматривалось как покушение на закон, а следовательно, и на королевские прерогативы. Поэтому там, где не было истца, в роли последнего и выступал королевский прокурор, бравший на себя функции стороны обвинения, то есть короля.

Ни один «настоящий» дворянин не именовал себя «благородным человеком», а только шевалье или экюйе. Век спустя, когда генеральный контролер финансов Жан-Батист Кольбер затеял проверку подлинности дворянства, его инспекторы не принимали в расчет документы, где речь шла о «благородных людях».

Существовала также юрисдикция «хранителя апостолических привилегий Парижского университета».

Рассказ о Шарле и Ферри Дюмуленах (встречается и другая транскрипция имени — дю Мулен) как самостоятельный текст впервые опубликован в 1997 году в памятном первом выпуске альманаха «Казус»: Уваров П. Ю. Два брата-адвоката // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. М., 1997. [Вып. 1]. C. 212–224. В нем упор делался на странность поведения Шарля, на роль данной истории для понимания его биографии и некоторые особенности французского общества. Год спустя вышла другая статья в издании, посвященном римскому праву и его рецепции: Уваров П. Ю. Казус Дюмулена // Древнее право. Ius Antiquum. М., 1998. Вып. 1 (3). С. 196–205. В этот раз акцент был сделан на юридической стороне конфликта — коллизии между римским правом и Парижской кутюмой. И наконец, в качестве самостоятельного раздела четвертой главы текст о Дюмулене вошел в мою монографию: Прославленный Шарль Дюмулен // Уваров П. Ю. Франция XVI в. Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.: Наука, 2003. С. 411–425. Там на первое место была поставлена методологическая и источниковедческая сторона исследования: важно было раскрыть возможности нотариального акта и микроисторического метода.