Array Антология - Гендер и язык

Эккерт не просто критикует тех лингвистов, для которых разделение всех информантов на «мужчин» и «женщин» является самоочевидным и достаточным основанием для обобщения половых или гендерных различий. Еще более провокационно она говорит о том, что влияние гендера может проявиться в поведенческих различиях между женщинами или мужчинами. Далее, она объясняет это, утверждая, что гендерные различия «входят в раз-линия в ориентации относительно других социальных категорий». Быть женщиной или мужчиной, с этой точки зрения, – значит не столько существовать в некой абстрактной единой категории «женщин» или «мужчин», сколько жить с другой социальной идентичностью (такой как расовая, этническая, региональная, субкультурная) определенным и гендерно обусловленным образом.

Не все феминисты одобрили бы идею, что гендер – это не более чем модуляция других социальных категорий, но возможно наиболее важным теоретическим изменением в феминистской лингвистике за последние двадцать лет является признание (в некоторых случаях все еще неполное и нечеткое) того, что нельзя легко отделить гендер от других социальных категорий при изучении его связи с речевым поведением. Невозможно говорить как родовая (generic) женщина или сделать себя таковой: «вся женщина» всегда также имеет класс, этническую принадлежность, культурную позицию. И все это будет влиять как на материальные формы гендерных отношений, с которыми она сталкивается (например, типичные формы экономической эксплуатации женщин не одинаковы в различных социальных классах), так и на символические репрезентации женственности и мужественности, к которым она имеет доступ или под влиянием которых она находится (например, чернокожие женщины и белые женщины могут ориентироваться на различные культурные модели «женственного» поведения, привлекательности и так далее). И наоборот, нельзя говорить о классе или этнической принадлежности, не принимая во внимание гендер. Разыгрывание, скажем, «белой буржуазной» идентичности невозможно без гендерного проявления.

Теоретическая задача, вытекающая из этой сложности, состоит в построении модели взаимодействия между гендером и другими социальными категориями, которая не была бы просто дополнительной. Феминисты долгое время критиковали подход, который они называют «добавьте женщин и перемешайте», при помощи которого основные дисциплины пытались выступить с критикой андроцентризма, применяя существующие социальные рамки к женщинам так же, как и к мужчинам. Феминисты отвечали, что любое серьезное рассмотрение гендера поставит исходные рамки под вопрос: вы не можете, например, сохранять конвенциональные понятия «экономики», принимая во внимание феминистский анализ работы женщин. В настоящее время теоретики феминизма, включая лингвистов, сталкиваются со схожей проблемой: широко признается, что ранние работы недостаточно касались взаимодействия социальных переменных, но для того чтобы исправить этот недостаток, мы не можем просто «добавить класс / этническую принадлежность и перемешать».

Хотя Эккерт использует термин «гендер» и говорит, что его нужно отличать от термина «пол», ее работа стоит в ряду новейших трудов, которые, возможно, заставят нас задуматься, необходимо ли представителям феминистской лингвистики исследовать «гендер» (как Симоне де Бовуар – «женщин») как таковой? Когда мы наблюдаем за речевым поведением женщин и мужчин, наблюдаем ли мы в действительности за влиянием гендера (даже тогда, когда он считается сложной переменной, созданной другими социальными различиями, такими как класс, раса или этническая принадлежность)? Или он является переходной переменной между социальной идентичностью и использованием языка?

На самом деле это давний вопрос в отношении языка и гендера. Часто предполагали, что то, что мы в действительности наблюдаем в гендерно специфичном речевом поведении, – это влияние власти (ср. [O’Barr and Atkins 1980]). Другой кандидат на место переходной переменной, упомянутый в цитате из статьи Эккерт и разработанный в работе Эккерт и МакКоннелл-Джине [Eckert and McConnell-Ginet 1992], – это «практика» («practice»). Другими словами, предполагается, что наше речевое поведение является результатом деятельности, в которую мы вовлечены, и социальных взаимоотношений, в рамках которых мы осуществляем ее (чтобы обозначить сочетание привычной деятельности и комплекс социальных взаимоотношений, в которые она (деятельность) заключена, Эккерт и МакКоннелл-Джине используют термин «сообщество практики» – «community of practice»). Хотя очевидно, что гендерные отношения (которые также являются отношениями власти) влияют на то, в какую практику и на каких условиях вовлечены индивиды, введение практики как переменной делает взаимоотношение языка и гендера опосредованным. Потенциальное преимущество этого заключается в том, что оно уводит от общих заявлений и шаблонных объяснений, которые часто их сопровождают, к более «частному» мнению, которое может устранить как внутри-, так и межгрупповые различия.