Array Антология - Гендер и язык

Представление, что евреи (или ньюйоркцы – эти понятия часто смешиваются в сознании многих людей) шумные и наглые, просто осуждает это меньшинство за то воздействие, которое оказывает их стиль в общении с другими людьми, использующими другой стиль. Антрополог Томас Кочман указывает, что параллельное стилевое различие лежит в основе стереотипного восприятия «общины» чернокожего населения как людей легкомысленных, назойливых и крикливых. Результаты таких предрассудков могут быть поистине трагичными, если у членов одной группы достаточно власти, чтобы подвергать гонениям членов другой группы.

Если культурные различия, вероятно, являются причиной неверных суждений о личном окружении, несомненно, то же происходит и на международном уровне. Ручаюсь, что широко разрекламированная антипатия между Нэнси Рейган и Раисой Горбачевой явилась результатом культурных различий в стиле общения. По словам Нэнси Рейган, «с того момента, как мы встретились, она говорила, и говорила, и говорила — так много, что я едва могла вставить слово». Предполагаю, что если бы кто-нибудь спросил Раису Горбачеву, она бы сказала, что удивлялась, почему ее американская коллега ничего не говорила и вынуждала ее в одиночку трудиться над поддержанием беседы.

Конечно, не все русские, или евреи, или ньюйоркцы, или чернокожие говорят в стиле «высокая вовлеченность». Многие в одних ситуациях используют этот стиль, а в других – иной. Некоторые отказались от него, видоизменили или вообще никогда не использовали такие стили. Ни одна группа не является однородной; например, стиль «высокая вовлеченность», который я описываю, более распространен среди восточноевропейских, чем среди немецких евреев. Но многие евреи в определенных ситуациях действительно используют некоторую разновидность стиля «высокая вовлеченность», как и многие итальянцы, греки, испанцы, южноамериканцы, славяне, армяне, арабы, африканцы и жители островов Зеленого Мыса, а также представители многих других групп, которые я не упомянула.

Соприкосновение двух направлений исследования – гендера и перебивания, с одной стороны, и этнической подоплеки разговорного стиля – с другой, представляет собой важную и интересную дилемму. Если теоретически неверно, эмпирически недоказуемо и морально неприемлемо заявлять, что говорящие определенной этнической группы наглы, склонны к доминированию или не считаются с остальными, так как они якобы перебивают в разговорах людей, принадлежащих к другим, более крупным этническим группам, обоснованно ли признавать исследование, которое «доказывает» доминирование мужчин над женщинами на том основании, что они якобы перебивают их? Если бы исследователям, обнаружившим, что мужчины перебивают женщин, пришлось «проанализировать» мои аудиозаписи разговоров евреев-ньюйоркцев с христианами-калифорнийцами, они, без сомнения, пришли бы к выводу, что ньюйоркцы «перебивали» и «доминировали», – именно такое впечатление сложилось у присутствующих калифорнийцев. Тем не менее у ньюйоркцев не было такого намерения, и – что важно – это не было результатом только их поведения. Скорее, видимость перебивания возникла из-за различия стилей. Короче говоря, такое «исследование» лишь применило бы этноцентрические критерии большинства к инокультурному поведению меньшинства.

При такой логике заявления о доминировании мужчин над женщинами по причине перебивания предполагают, что общение – это мероприятие, в котором должен быть слышен одновременно только один голос. Такое необоснованное предположение влечет за собой серьезные отрицательные последствия для женщин. Многие женщины, говоря друг с другом в повседневных ситуациях дружелюбно и сосредоточиваясь на самом факте общения, используют сотрудничающее наложение: слушающие говорят вместе с «ораторами», чтобы проявить участие и поддержку. Именно эта речевая практика, подслушанная мужчинами, привела к созданию стереотипа: женщины – громко кудахтающие клуши. Женщины же, которые принимают участие в таких разговорах и получают от них удовольствие, могут позже раскаиваться и испытывать чувство вины, так как они признают норму, когда должен говорить только один человек, а эта норма больше подходит мужскому разговорному стилю «публичное выступление» или разговору-сообщению, чем женскому стилю «личная беседа», который придает особое значение контактоустанавливающему общению.