Array Антология - Гендер и язык

Успех краткого разговора, приведенного выше, не зависел от наложения или прерывания говорящих; просто у собеседников были схожие привычки и отношение к наложению речи. Следующий пример – это фрагмент той же застольной беседы, но не столь успешный. Снова разговариваем мы с Питером, но вместо Стива – Дэвид, который придерживается стиля «высокая тактичность».

Дэвид, американский переводчик с языка глухонемых, рассказывает нам об этом языке. Как слушающие Питер и я используем наложение и примыкание, чтобы задать «поддерживающие» вопросы так же, как я это делала, разговаривая с Питером и Стивом в предыдущем примере. В данном случае наши вопросы также демонстрируют интерес к тому, о чем говорит собеседник, а не перемещают фокус. Но результат значительно отличается:

Дэвид: Итак, это азбука Беркли. Это знак Беркли, означающий

Рождество.

Дебора: Вы понимаете эти, ну… эти соответствия? Или вы…

Дэвид: (?)

Дебора:… когда вы учите эти знаки, кто-нибудь рассказывает вам?

Дэвид: А, вы имеете в виду i наблюдать за кем-либо? Как…

→ Дебора: | Потому что я могу предположить, что знаю этот знак, но не понять, что он как-то связан с праздничным убранством. | Потому что

Дэвид: Нет. В-вы знаете, что он связан с украшениями.|

→ Дебора: Нет. | А, вы, вы говорите кто-то говорит вам? Или вы понимаете | это? |

→ Дэвид: обо мне?

Дебора: Да.

Дэвид: Или о глухом человеке? |

→ Дебора: | О вас, о вас.

Дэвид: Обо мне? Гм, обычно, мне кто-то говорит. Но многие из них я могу назвать сам. Я хочу сказать, они понятные. Чем лучше я понимаю, тем больше могу рассказать. Чем дольше этим занимаюсь, тем больше могу рассказать, о чем они говорят. | Не | зная, что…

→ Дебора:

Дэвид:…этот знак означает.

→ Питер:

Дэвид: Как я узнаю новый знак? Питер:

|Мм.| Интересно. А как вы узнаете новый знак?

Да. Я хочу сказать, например, Виктор говорит и вдруг использует знак, означающий День Благодарения, а вы никогда раньше его не видели.

Все замечания Питера и мои собственные примыкают или накладываются на реплики Дэвида, как показано стрелками. Но только два из семи высказываний Дэвида накладываются на наши. Более того, эти два высказывания – одно из которых было невнятным (показано вопросительным знаком в скобках), а второе, когда Дэвид сказал «Нет», вероятно, являются попытками ответить на первые части моих неоднозначных вопросов («Вы понимаете эти, ну… эти соответствия?» и «Потому что кто-то говорит вам?»). Дэвид выказывает признаки неловкости – делает паузы, колеблется, повторяет, пускается в разъяснения. Когда я дала ему прослушать этот фрагмент, он сказал, что быстрый темп разговора в целом и вопросов в частности застал его врасплох и как будто загнал в угол.

Мне трудно читать распечатку этого разговора: текст беспощадно изображает меня слишком властной. Но все же я помню свое расположение к Дэвиду (который остается одним из моих самых близких друзей) и замешательство из-за неопределенности его ответов. Сравнивая реакцию Дэвида с реакцией Стива и Питера на вопросы, которые я задавала со скоростью пулеметной очереди, я с облегчением поняла, что эта «скорострельность» приносила желаемый результат в разговорах со сторонниками стиля «высокая вовлеченность»: вопросы воспринимались как проявление интереса и взаимопонимания; они поддерживают и подбадривают говорящего. Но в беседе с говорящими в стиле «высокая тактичность» такие вопросы вели к сбоям и прерываниям. Не наложение или быстрый темп создавали перебивания и дискомфорт, а стилевые различия , которые и лежат в основе таких понятий как быстрый темп и паузы. Такие характеристики, как «быстрый темп», не являются внутренне присущими, а «вырастают» из соотношения стилей говорящих. Следует добавить, что в результате этого исследования я научилась не «выпаливать» вопросы и не перебивать людей, которым это не нравится, – ощутимая польза от понимания стилей общения.

В моем исследовании застольной беседы трое собеседников, использовавших стиль «высокая вовлеченность», были жителями Нью-Йорка еврейского происхождения, а из троих говорящих в стиле «высокая тактичность» двое были католиками из Южной Калифорнии, а один – из Лондона (Англия). Хотя пример трех человек ничего не доказывает, почти все соглашаются, что многие (но очевидно не все) евреи из Нью-Йорка, многие ньюйоркцы нееврейского происхождения и многие евреи не из Нью-Йорка придерживаются стиля «высокая вовлеченность», и часто считается, что они перебивают собеседников другого происхождения , например в моем исследовании – калифорнийского. Но калифорнийцы, в отличие от многих жителей Среднего Запада или Новой Англии, ожидают более коротких пауз и поэтому перебивают собеседников. Меня считали предельно вежливой, когда я жила в Нью-Йорке, но иногда меня находили очень грубой в Калифорнии, и я знаю одну вежливую женщину из Калифорнии, которая, переехав в Вермонт, была шокирована, когда ее обвинили в грубости.