Александр Васильев - Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

Слово идеологично по самой своей природе, поэтому трудности, связанные с семантизацией многих лексем, вполне объяснимы. То, что по прошествии времени, отделяющего сегодняшнего читателя, критика и интерпретатора конкретного словаря, может восприниматься как дань политической конъюнктуре, является прежде всего результатом объективных условий, исторических обстоятельств создания словаря, а в какой-то (возможно, немалой) степени – и отпечатком личности лексикографа.

Небезынтересно также, какие рецепты-образцы предлагаются из «неидеологизированного» лексикографического опыта зарубежных государств, которые обычно упоминаются почему-то с эпитетом цивилизованные . Оказывается, там «задача [ «компактного и доступного предъявления языка как системыв лексикографии»]… была решена путем одной из важнейших идеологическихинноваций нашего века… Сегодня во всех крупнейших европейских странах существует стандартное представление национального языка в виде набора словарей (DUDEN. Standartwerk zur deutcher Sprache – в Германии, Standard Reference Books – в Великобритании). Это – серия справочных пособий, рассчитанных на массового читателя и издающихся в том числе дешевыми массовыми тиражами… В набор обязательно входят орфографический, орфоэпический, этимологический, стилистический, фразеологический, цитатный словари, словарь синонимов, а также ряд словарей, отражающих специфику национальной лингвистической традиции. В идеологическом планеособое место в наборе занимает стандартный словарь цитат как семантически нагруженное справочное пособие. Его тематический каркас, тезаурус, отражает в фрагментах классики практически все стороны жизни. При этом читатель воочию убеждается, что власть и политика в этой жизни занимают свое весьма скромное, отнюдь не первое место» [Мирский 1999: 107].

К сожалению, здесь не приводится ни одного примера из последнего справочного пособия – «словаря цитат», поэтому отечественному читателю трудно «воочию убедиться» в том, какое именно место занимают в жизни граждан зарубежных стран власть и политика.

Однако чрезвычайно любопытны фразы, следующие буквально сразу за уже процитированным отрывком: «Так выглядит обязательное, контролируемое государствомпредъявление идеологического и культурного минимума, который рекомендуетсякаждому гражданину… Стандартное представление языка в каждой стране выступает содержательной основой языковой политики как формы участия государства в формировании национальной идеологии» [Мирский 1999: 107]. А поскольку власть (в лице государства), как оказывается, посредством контролируемой лексикографииформирует таким образом – через некий цитатник (что-то в духе раннесоветских текстов ликбеза или политграмоты?) – непременный идеологический минимум для всех граждан, то тезис о «скромном месте» власти и политики в их жизни чрезвычайно дискуссионен. Собственно, такие жестко стандартизированные «рекомендации» и есть зримое воплощение того, чем некоторые лингвисты продолжают пугать аудиторию и, разумеется, самих себя, а именно – жуткого жупела «тоталитаризма» (отважно относя его, как правило, лишь к советской эпохе).

Можно во многом солидаризироваться с выводами А. П. Сковородникова:

«1) Согласованию словоупотребления и, следовательно, взаимопониманию общающихся может препятствовать односторонняя идеологизация словарных дефиниций и речевых иллюстраций в толковых и специализированных словарях современного русского языка. Более того, идеологизация такого рода создает благоприятную почву для манипулирования сознанием пользователей словарей, что несовместимо с понятием информационной безопасности личности и общества в целом.

2) Лексикографии нужна не деидеологизация в смысле игнорирования идеологии вообще (это в принципе недостижимо, и такие попытки обеднили бы саму лексикографию), а ее идеологическая плюрализация, т. е. решимость лексикографов стать над идеологией для ее объективного и многозначного отражения в рамках словарной статьи.

3) Для полноценной фиксации идеологической семантики в указанном выше смысле лексикографам прежде всего необходимо знание самой идеологии во всех ее основных социально типизированных дифференциациях, а также выработка рациональных приемов ее лексикографического представления» [Сковородников 1997: 11]. Однако до реального применения таких и подобных им рекомендаций на практике, кажется, еще очень далеко.