Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова - традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Но разве не рабы те, кто в книге «Козленок в молоке» стояли в очереди за разными путевками, за дачами в Переписки-но, за прочими привилегиями? – Рабы, рабы! Между прочим, они и сейчас все стоят и стоят с протянутой рукой перед той же самой дверью. Грубо, конечно, говорить так о заслуженных людях. Но ведь стояли и стоят. И просят, и просят за себя, за своих деток и внуков.

Очереди, очереди. Протянутые за подаянием руки. Одно из волокон того каната жизни, который мы называем рабством.

Любое племя, любой народ, любое государство существуют до тех пор, пока они обладают жизнеспособным государственным иммунитетом, то есть возможностью активно сопротивляться разным внутренним и внешним вирусам и болезням.

В VI−IV вв. до н. э. в крупнейших цивилизационных центрах земного шара мудрейшие люди сказали: «Человек по натуре добр», и они были правы. В те же века в тех же цивилизационных центрах (Поднебесная, Индостан, Центральная Азия, Междуречье, Средиземноморье) не менее мудрые люди сказали: «Человек по натуре зол», и они тоже были правы. Но если людям, занимающимся государственным управлением, производством, правом и т.д., нужно исходить в своей деятельности из того, что человек по натуре зол, дабы держать зло в узде, то людям творческого труда нужно исходить из того, что человек по натуре добр, развивая доброе в человеке, обществе и государстве. И тогда всем будет хорошо, и тогда государственный иммунитет будет укрепляться.

И пусть эти два абзаца вызовут у некоторых людей легкую улыбку или даже снобистский саркастический смех. Пусть люди пожурят меня, пусть. Я эту формулу вывел для себя. И, опираясь на нее, я оцениваю любое дело или деяние человека, в том числе и писателя.

– Но как же быть с книгой «Козленок в молоке», – спросит меня читатель, еще не остывший от принципов социалистического реализма, но вдруг оказавшийся, неподготовленный, в атмосфере потребительского общества. – Ведь в этой работе нет ни одного положительного героя, а значит, и ни одного доброго героя?

Э-э, нет! Это не так. Я глубоко уверен в том, что практически все, да все, все герои романа – люди добрые!

– Но их же нельзя назвать положительными героями!

– Конечно, конечно, здесь нет ни одного «верного строителя коммунизма», либо иного другого «изма». Более того, здесь не высвечены мощным прожектором патриотические чувства героев и персонажей и другие показатели положительности граждан России. И любят-то эти герои как-то очень уж не по-золотовековому и даже не по-серебряновековому. Но! Во времена потребителей все стройки замирают на время. Подавляющее большинство граждан занимается одним лишь «потребизмом», а его и строить-то нет никакой нужды, пока есть что потреблять, прости Господи, слово какое-то наполовину матерное – неспроста же оно такое. Ой, неспроста! Потреблятское время, такие же и нравы, такие же и отношения между людьми.

Любой человек, даже с минимальным жизненным опытом, знает, что если герой добрый, это еще не значит, что он обязательно должен быть положительным и в жизни, и в художественном произведении. Расстояние между добрыми и положительными может быть огромным, а может быть и минимальным, а может быть и нулевым. Каково же это расстояние в каждом герое, в каждом персонаже романа «Козленок в молоке»?

Придется повториться: я не нашел в романе злых героев. Я не нашел там совсем уж отрицательных героев. Да, некоторых из них можно и «полечить», как однажды «лечил» своего двадцатилетнего сына, будущего одного из самых лучших полководцев XVIII века Петра Александровича Румянцева его отец генерал-аншеф Румянцев Александр Иванович, дипломат и военачальник, правитель Малороссии в 1738–1740 годах, астраханский и казанский губернатор в 1735–1736 годах. Образованный, между прочим, человек. Узнал он о проделках своего дитяти в Санкт-Петербурге, повелел ему раздеться да лечь на скамью грудью вниз и приказал дворовым крестьянам сечь сына прутьями. Крестьяне-то дело свое знали. Да и барин рядом стоял и внимательно следил за их совсем не гиппократовой работой. Больно было Петру Александровичу. Но выздоровел он практически мгновенно.

Многие герои и персонажи романа Юрия Полякова нуждаются в таковом «лечении». Но не более того. Многим из них на пользу пошел бы опыт Иакова, вышедшего по воле случая из «шатра». Но не более того. Отправлять таких людей в ГУЛАГ совсем уже грешно. Как, впрочем, и в Урлаг. В Урлаге сидели и сидят урки и уркаганы, и просто несчастные люди, судьба которых и породила грустную для людей нормальных поговорку: