Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова - традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Нет, Юрию Полякову понадобились именно писатели, отвечающие и душой, и сердцем, и разумом за одно из главных богатств любого государства, за литературный язык.

Намек-то вполне понятен: уж если «инженеры человеческих душ» опустились до такого состояния, то что же говорить о других «поварах»?! Сработало? – По-моему, сработало, иначе нужно ли было мне писать эти строки?

– Козленок – это новая государственная идея, о которой мечтали, как о светлом будущем Московской империи, все ее руководители, а также те, которые хотели порулить, да и простые граждане от скуки и не только.

О фатальной необходимости формирования и формулирования новой государственной идеи в Московской империи потомки победителей в Великой Октябрьской социалистической революции и в великой нэпманской революции задумывались, по моим личным, но не научным оценкам, уже в 1950-е годы. А уж на съезде строителей коммунизма в 1961 году эта идея обрела устойчивые очертания в виде всем известной материально-технической базы строителей коммунизма, которую на том же съезде обещали построить приблизительно в 1980 году. База была построена и укомплектована. И пришла пора ее разбазаривать. И с этой задачей наши «повара» справлялись и справляются успешно. Для себя самих. (Смотри вариант А.)

Ибо никогда время потребителей не заканчивается временем потребителей, но рождением новой государственной идеи заканчивается оно. Но как же и в чем же готовится этот важнейший для жизни любого государства продукт: новая государственная идея? – Пусть и в новом казане, но в «молоке матери его», то есть в том опыте, который накопила мать-Россия за многовековое свое существование.

– Молоко – это государственный опыт России, в том числе и опыт XX века. Согласно сакральному указанию Моисея, мы, россияне, не должны «варить» «козленка», то есть новую государственную идею, в молоке матери нашей, то есть в нашем собственном опыте.

Как известно, именно эту идею вот уже четверть века пытаются провести в жизнь некоторые россияне – влюбленные во все иностранное. Они хотят «сварить» новую государственную идею в «молоке» других «матерей», то есть сформировать и сформулировать нашу новую государственную идею, основываясь на опыте других стран, лучше всего, по их мнению, на опыте США. Между прочим, это самое несчастное в полувековой (максимум!) перспективе государство, но наши реформаторы почему-то этого не видят. Другие россияне категорически этого не хотят. Наш «продукт», то есть наша новая государственная идея должна быть приготовлена только на нашем опыте, то есть на молоке матери нашей. Кто прав? Или так: кто из россиян ближе к истине? Есть ли ответы на эти вопросы в романе «Козленок в молоке»?

Мне кажется, что есть! Вспомним финал романа. Виктор Акашин вернулся в Россию и остался с Надюхой. Нарратор, рассказчик истории, он же один из главных героев, остался с Анкой, вернувшейся в Россию. Здесь, в родной стороне, они сформируют и сформулируют свои идеи семейной жизни. Разве это не ответ?

Но российский опыт, но опыт XX века в Московской империи! Сколь странно данное «молоко»! Пытаясь осмыслить его, я невольно вспоминаю инь и ян, одну из основных концепций древнекитайской натурфилософии. Она служила для выражения светлого и темного, твердого и мягкого. Идеи победителей Великой Октябрьской социалистической революции – и идеи великой нэпманской революции. Наших инь и ян. Не буду распределять цвета между ними, скажу лишь одно: и та, и другая идея, с одной стороны, являются антагонистами, а с другой, не могут существовать друг без друга. Более того, как показывает опыт XX века в Московской империи, они сосуществуют амбивалентно друг в друге. Впервые я подумал об этом в 1974 году, когда познакомился с сыном известного до войны крупного комсомольского деятеля Сибири. Матерью моего знакомого была директор крупнейшего универмага. Отец отсидел 17 лет из 25. Мать отсидела меньше. Он – за идею. Она – за растрату. Их сын проникся заветами матери и делал бизнес уже в 1974 году. Он по закону, заметьте, официально работал на одного уже состарившегося советского бизнесмена, пенсионера. Мастера своего дела. У него было десять швей, молодой талантливый химик и мой приятель. Швеи шили из отходов швейных фабрик «велосипедные» шапочки, модные в те годы. Химик изобрел «несгораемые» под солнцем краски и технологию их нанесения на изделия. Мой приятель помогал пенсионеру в самых разных оргделах. В итоге 70 тысяч в месяц оборот. 10 тысяч рублей владелец этой фирмы выделял на зарплату сотрудникам. Мой приятель получал в свои неполные двадцать лет 1,5 тысячи рублей. В 1974 году. Он называл свою зарплату неплохой.