Андрей Бабиков - Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Речь идет о рецензии Набокова на «Собрание стихов» Ходасевича, в которой он назвал его «огромным поэтом», а книгу – «восхитительным произведением искусства» [937]. Стоит отметить, однако, что более поздняя набоковская оценка Ходасевича как «крупнейшего поэта нашего времени» (первый стихотворный сборник Ходасевича вышел в 1908 году) определилась лишь после личного знакомства двух писателей, и это несмотря на то, что все свои главные поэтические произведения Ходасевич к тому времени уже создал, а вышедшее в 1927 году «Собрание стихов» оказалось его последней поэтической книгой. До 1930 года Набоков склонен был считать «крупнейшим поэтом нашего времени» И. А. Бунина (стихов Ходасевича не любившего), о сборнике «Избранных стихов» которого – также итоговом – он в 1929 году написал так: «Стихи Бунина – лучшее, что было создано русской музой за несколько десятилетий» [938]. В письме к Бунину (от 11 мая 1929 года) Набоков уточнил: «Второй день наслаждаюсь Вашими стихами; многие я с детства знаю наизусть <���…> и – конечно, это самое прекрасное, что было создано русской музой за эти тридцать лет » [939](курсив мой. – А. Б. ).

Набоков-поэт не привлекал внимания Ходасевича (свои лучшие стихи Набоков напишет уже после его смерти), зато Набоков-прозаик станет постоянным предметом его вдумчивой доброжелательной критики. После публикации «Защиты Лужина» в «Современных записках» Ходасевич наконец обратит на него внимание и напишет лестную для Набокова рецензию, в которой поздравит «молодого писателя <���…> с большою удачею» [940]. Затем он будет писать о Набокове все чаще и обстоятельнее, рассмотрит в отдельных заметках и рецензиях его рассказы, романы и пьесу «Событие», опубликует суммирующую статью «О Сирине» [941], сделав выводы, не утратившие значения для понимания ключевых писательских особенностей Набокова.

К сожалению, сохранилось лишь несколько писем Набокова к Ходасевичу, что не позволяет в должной мере проследить развитие их личных и литературных отношений. Бо́льшая часть бумаг Ходасевича была утрачена после ареста немцами последней жены Ходасевича О. Б. Марголиной в Париже в июле 1942 года. Берберовой удалось вывезти из ее квартиры только часть документов, среди которых оказались и берлинские письма Набокова [942]. Однако и эти несколько писем показывают, что Набоков имел все основания в «Других берегах» (1954) особо выделить Ходасевича из всего своего эмигрантского окружения: «Я очень сошелся с Ходасевичем, поэтический гений которого еще не понят по-настоящему» [943]. В публикуемых письмах Набоков посвящает Ходасевича в детали своих литературных занятий, описывает свою семейную жизнь, делится с ним своими личными переживаниями. Уже упомянутые два письма Ходасевича к Набокову, в свою очередь, исполнены его дружеского участия к трудам и жизненным обстоятельствам Набокова [944]. Ходасевич просит Набокова поскорее вернуться в Париж с Лазурного Берега и показать ему своего маленького сына Дмитрия (в письме от 19 ноября 1937 года), жалуется на болезнь, шутит, восторгается «Даром», говорит о своей любви к нему (в письме от 25 января 1938 года). Ходасевич также особо выделяет Набокова из всех своих знакомых в отчаянном письме к старому гимназическому другу А. С. Тумаркину (от 23 октября 1936 года):

Я уверен, что ты на меня в обиде за мое исчезновение с твоего горизонта. Но поверь, будь добр, что я окончательно и бесповоротно выбит из колеи, потому что вдребезги переутомлен умственно и нервно. Прямо говорю: твое общество я бы предпочел всякому другому, если бы вообще был еще способен к общению. Но я могу делать два дела: писать, чтобы не околеть с голоду, и играть в бридж, чтобы не оставаться ни со своими, ни с чужими мыслями . За последние два года я случайно попал в гости к Апостолу, придя к нему домой за книгой, и случайно очутился у Фондаминского, когда и ты был у него. Это потому, что мы с Тэффи ходили по делу к Зеелеру и не застали его дома. Больше ни разу нигде не был и никого не звал к себе, кроме Сирина – ибо он приезжий [945].

Встречи с Набоковым в Париже в 1936–1939 годах отмечены в «Камер-фурьерском журнале» Ходасевича [946]. В письмах к жене Набоков, в свою очередь, подробно описывал свои встречи – наедине и на людях – с Ходасевичем, особенно отмечая и то, что волновало его помимо литературы: «<���…> Ходасевич знает немножко бабочек: Антиопа, Ио, Аполло. Вообще, какой-то трогательный. Мне он очень понравился, гораздо больше Берберовой» (24 октября 1932 года) [947].