Владимир Елистратов - Нейминг - искусство называть [учебное пособие]

Вопрос хронологической маркированности — немаркированности нейма не так прост, как кажется. Временная сема (компонент значения) может быть имплицитной, скрытой.

Например, очень популярный нейм «Пастушка» формально не является устаревшим словом, но коннотации, которые оно содержит, явно обращены в прошлое. Существовал, например, жанр пасторали, типичный для искусства рококо.

Пастораль (от лат. pastoralis — пастушеский) — жанр античной поэзии, так называемой пастушеской, в которой изображается мирная, идиллическая жизнь пастухов и других сельских жителей. Пастораль близка к жанрам идиллии (греч. eigylliori), буколики (греч. bucolikos— пастушеский) и эклоги (греч. ekloge — отбор). Античная традиция была продолжена в европейской культуре. Эта пастушечья (идиллическая, буколическая), вроде бы устаревшая поэзия тем не менее активнейшим образом используется в современном нейминге, копирайтинге, рекламе. Чуть ли не все молочные продукты рекламируются в духе античной идиллии. Мычащие коровки, девушки в венках, совместное распитие пастушком и пастушкой кефира «в сени дерев» и т. п. — типичные современные рекламные ходы. В собственно неймах — те же «умиротворяющие» словообразовательные модели («Доярушка»), Даже вымышленные топонимы («Вкуснотеево») есть не что иное, как продолжение традиции воспевания идеальной страны с беззаботной, счастливой жизнью, где «молочные реки с кисельными берегами» и проч. В Античности такая страна называлась Аркадией (весьма распространенный, кстати, современный нейм), у средневековых французов — страна Кокань и т. д. Наибольшего расцвета, если говорить о Новом времени, «пастушечья тематика» достигла в эпоху рококо [15].

В современном нейминге и копирайтинге «дух» рококо неизменно проявляется, если речь идет об особом виде товара. Так, реклама косметики или нижнего женского белья на 99,9 % пользуется арсеналом рококо. Очень популярны и рококо-неймы — «Лилея», «Орхидея» и т. п. Многие из них, кстати, очень частотны в поэзии рококо конца XVIII — начала XIX в. Таким образом, мы видим, что нити, связывающие нейм с этосом, могут быть невидимыми, потаенными, но они невероятно крепки, и современный нейминг волей-неволей продолжает исторический этос.

Денотат нейма «Очкарик» тоже хронологически нейтрален, но переосмысление просторечно-разговорной инвективы (т. е. оскорбления) как позитивного бренда — удачный пример имплицитной неологизации нейма: «плохое» слово приобрело «хорошее» значение и стало, в сущности, неологизмом. Нейм «вылупился» из обзывательства и стал жить своей полнокровной, позитивной жизнью.

Таким образом, мы видим, что многие неймы являются «скрытыми» устаревшими словами или «скрытыми» неологизмами. И это вполне удачный нейминг-прием. Слово будто «раздвигает» время, преодолевает хронос и обретает новую жизнь.

Устаревшие слова, используемые в ретронейминге, как уже говорилось, бывают двух видов — архаизмы и историзмы.

Архаизм — это устаревшее название понятия, у которого есть современное название, иначе говоря, у архаизма есть синоним в современном языке (сей — этот, выя — шея).

Историзм — слово, обозначающее предмет, явление или понятие, которое исчезло из современной жизни (опричник, буденновец), поэтому у историзма нет синонима.

В ретронейминге встречаются как архаизмы (глагол; синоним — язык), так и историзмы (витязь). Количество историзмов значительно превосходит число архаизмов. Историзм — всегда культуроним, знак феномена культуры, поэтому он несет в себе мощный культурный фон. Кроме архаизмов и нарицательных историзмов-культуронимов, ретронейминг использует и культуронимы — имена собственные (Пушкин).

Потенциал как русских, так и иностранных историзмов русским ретронеймингом используется недостаточно. В этой сфере действуют те же «фатальные» механизмы, что и в других областях нейминга: если какой-то бренд-нейм попадает в оборот, он начинает бесконечно тиражироваться, остальные же тысячи и тысячи потенциальных культурных брендов, которые вполне узнаваемы и популярны, остаются без употребления. В результате нейминг-лексикон оказывается крайне суженным. При том что круг русских историко-культурных имен, как известно, очень широк: их дают музыка, литература, кино, мультипликация, спорт, военная история, фольклор…

Русская музыка в нейминге практически замыкается на Чайковском, литература — на Обломове, Пушкине, Онегине и т. д. Для сравнения: в Дрездене есть ресторан «Раскольников», в баварском городе Эрдинг — «Достоевский», в Милане — «Пушкин», в Штутгарте — «Обломов», в Берлине — «Горький» («Gorky park»), «Пастернак», «Воланд», в г. Бохуме, в Вестфалии, — «Столовая Маяковский», в Кельне — «12 стульев», в Мидене — «Аннушка», в Харбине — «Гоголь», в Нью-Йорке — «Uncle Vanya», «Золотой ключик» и т. д. Создается впечатление, что за рубежом русские литературные бренды популярнее, чем в России.