Владимир Елистратов: Нейминг: искусство называть [учебное пособие]

Демографических взрывов раннее человечество не знало. Прирост населения наблюдался. Но взрыв — явление нового, а особенно новейшего времени. Речь идет в первую очередь о Европе, о так называемом Западе. Относительно комфортная жизнь, в первую очередь — в городах. Медицинские услуги. Технические устройства, облегчающие жизнь. И все это развивается, прогрессирует. Конечно, все улучшается! Именно в это время, кстати, впервые в литературе появляется умильно-созерцательно-философское описание природы. Попробуйте найти что-нибудь подобное стихотворению Ф. И. Тютчева «Люблю грозу в начале мая…» с ее гармонией человека и природы до XVII–XVIII вв.! Не найдете! Гроза — это опасность, кара небес и т. п. Ее надо бояться. От нее надо прятаться. А тут — «люблю».

Словом, человек (западный) уверовал в свою силу и в то, что мир можно планомерно и целенаправленно улучшать. Интересно, что на Востоке (в Китае, например) демографический взрыв в XVIII в. тоже произошел, но почему-то никаких прогрессистских настроений до последних десятилетий так и не наблюдалось. Оставим этот факт в разделе загадок.

В XIX–XX–XXI вв., разумеется, случалось множество не виданных доселе социальных и природных катаклизмов, которые и порождали эсхатолого-апокалиптические настроения и заставляли обращаться западных мыслителей к идее восточного циклично-кругового развития. Но на фоне кровавых революций, чудовищных по своей разрушительности мировых войн, землетрясений и техногенных катастроф научно-технический и социально-экономический прогресс продолжался. И шел по нарастающей, можно сказать, в геометрической прогрессии. И относительно благополучные, так называемые развитые страны продолжали развивать промышленные, экономико-финансовые, социально-политические, идеологические, информационные и другие технологии, все шире применяя их в остальном мире.

Пока, наконец, мир не вошел в тот самый глобалистский режим, о котором сейчас так много пишут. Наверное, последней каплей-фишкой, сделавшей мир по-настоящему глобальным, стал Интернет.

«Глобальный мир», «глобализация», «глобализм» — все эти и многие другие слова и словосочетания повторяются миллионы и миллиарды раз. Спору нет: глобальность мира — сложнейшее, многомерное, многоаспектное явление. Все в глобальном мире переплетено, взаимосвязано и т. д. и т. п.

Например, все та же сакраментальная кока-кола — это сотни заводов по всему миру, тысячи менеджеров, неустанно «выращивающих» ее во всех уголках земли, химические технологии, которые строго и неукоснительно соблюдаются и в ЮАР, и в России, и в Аргентине, и в Индонезии, это транспортно-логистическая сеть, офисы, рекламные агентства и проч., и проч.

Это сложнейший планетарный Интернет (глобальная сеть), состоящий из сотен и сотен рекламно-химико-юридически-медицинско-информационно-транспортно-… (вы можете без труда вставить еще несколько десятков звеньев в это слово, растянув его как минимум на страницу) теснейшим и причудливейшим образом переплетенных нитей. О кока-коле можно написать сотни диссертаций в самых разных областях наук — от экономики, маркетинга и менеджмента до экологии, медицины, культурологии и даже литературоведения («Образ кока-колы в современной литературе» — а что, чем не материал для исследования!)

Но что мы имеем, как сейчас говорят, в сухом остатке? То есть не для узкоспециализированных химиков, логистов, маркетологов, менеджеров, литературоведов и экологов, а для людей вообще, для всех.

Для людей мы имеем всего лишь слово, состоящее из восьми букв.

Это слово (кока-кола) вбирает в себя и отражает в себе все те сонмища глобалистских нитей, о которых мы говорили. В нем и экономика, и политика, и идеология (кока-кола — это один из центральных образов врага для антиглобалистов и знамя победы для глобалистов), и химия, и культура… Все! Слово «кока-кола» (как, разумеется, и множество других) — это квинтэссенция, суть, выжимка, эмблема, символ, знак, сердце, стержень, архетип, доминанта и т. п. глобализма. Сложнейшие экономические расчеты и миллионы вздохов облегчения после утоления жажды, сотни тысяч рекламных щитов и сотни тысяч кухонных разговоров о вреде этого напитка, «которым надо красить заборы, а не пить», десятки тысяч рабочих мест и тысячи юридических тяжб, тысячи и тысячи складов на всех континентах Земли и сотни анекдотов про коку, рассказываемых на сотнях языков мира. Все это, как в капле воды, отражается в кратком и незатейливом названии соответствующего напитка.