С. 58 Когда Лозинский впервые появился в Студии за лекторским столом… – И безусловно богатый. – Сравните в письме Г. Иванова В. Маркову от 14 сентября 1957 г.: “М.Л. Лозинский был очень крепко состоятельный человек <���…> Во время НЭПа он съездил в Финляндию. Ликвидировал там свою дачу (скорее дворец)” (438, с. 86). О преподавании Лозинского в студии при Доме искусств очень подробно рассказывается в дневниках А. Оношкович-Яцыны и Марии Никитичны Рыжкиной (1898 – после апреля 1942) (см.: 289, с. 355–418). Сравните изображение Лозинского в комментируемом фрагменте с его словесным портретом, который Оношкович-Яцына набросала в дневнике 20 апреля 1920 г., в период самого начала своих отношений с Лозинским: “Объектом всеобщей любви является Мих. Леон. Лозинский, большой, высокий, близорукий, с патетическим голосом и аккуратным пробором” (там же, с. 374).
С. 58 Ешь ананасы, рябчиков жуй… – …приходит, буржуй. – Знаменитое двустишие Маяковского 1917 г. (233, т. 1, с. 148).
С. 59 Valmiki le poе́te immortel est trе́s vieux… – О. цитирует первую строку стихотворения Леконта де Лиля (Charles Marie Renе́ Leconte de Lisle, 1818–1894) “Смерть Вальмики” (“La mort de Valmiki”), которую Лозинский перевел на русский так: “Вальмики, царь певцов, бессмертный, очень стар” (29, с. 47).
С. 59 Рука, что гладит ласково / И режет, как быка… – Смешная ошибка О.: Лозинский не написал, а лишь перевел эти строки “Эриний” Леконта де Лиля (202, с. 43).
С. 59 Печаль и радость прежних лет / Я разливаю в два стакана… – О. неточно цитирует строки стихотворения Лозинского “Последняя вечеря” (1921):
Последний помысл – об одном,
И больше ничего не надо.
Гори, над роковым вином,
Последней вечери лампада!
Сегодня будет ночь суда,
Сегодня тьма стоит над нами.
Я к этой влаге никогда
Не приникал еще губами.
И кто расскажет, кто поймет,
Какую тьму оно колышет,
Какого солнца черный мед
В его волне горит и дышит?
Пора. За окнами темно.
Там – одичалый праздник снега.
Какое страшное вино!
Какая кровь, и смерть, и нега!
Смотри: оно впивает свет,
Как сердце жертвенная рана.
Весь мрак, всю память мертвых лет
Я наливаю в два стакана.
(400, с. 45–46)
С. 59 И с цепью маленькие руки, / Похожие на крик разлуки. – О. цитирует финальные строки стихотворения Лозинского “Тебе ль не петь пэан хвалебный…” 1919 г.:
Тебе ль не петь пэан хвалебный,
Мой мудрый рок, мой друг волшебный,
Мне давший сердцем позабыть,
Что время перестало быть.
В Патмосцем сказанные годы,
Когда веков живые воды
Полынью смертной потекли,
Когда из края в край земли
Под черным ветром несвободы
Свинцовой зыбью шли народы,
Ты опоясал Город мой
Войной, и гладом, и чумой,
Ты облачил его каменья
Порфирой дивной запустенья,
И он, как призрак, засверкал
Во льдах магических зеркал,
И ты меня, с больною кровью,
К его сиянью пронизал
Последней, вещею любовью,
И нежный, и безумный яд
Впивал мой обреченный взгляд,
И я бродил по стогнам сонным,
Как бы в бреду преображенным,
Познав впервые благодать
Внимать и видеть, помнить, ждать.
Тебе ль не петь пэан высокий,
Мой мудрый рок, мой друг жестокий,
Мне завещавший каждый день
Вступать в торжественную сень,
Где меркнет свет, где молкнут звуки,
Чтобы, плывя над тишиной,
Опять прошли передо мной
На литургии древней муки,
Как нерожденная гроза,
Тысячелетние глаза.
И с цепью маленькие руки,
Похожие на крик разлуки…
(132, с. 14–15)
Над этими же строками Лозинского потешался Г. Иванов в письме к В. Маркову от 14 декабря 1957 г.: “Читали ли Вы «Горный ключ» – там сплошные турусы на колесах не хуже Вячесла<���ва> Иванова «О дни мои, о золотые диски», «и с цепью маленькие руки, похожие на крик разлуки» (подчеркнуто Г. Ивановым. – О.Л. ) и т. д. и т. д.” (438, с. 85).
С. 60 Проснулся от шороха мыши… – …А мог умереть давно… – О. цитирует первую строфу стихотворения Лозинского 1916 г.:
Проснулся от шороха мыши
И видел большое окно,
От снега белые крыши…
А мог умереть давно…
С дальней башни волной ленивой
Всколыхнулся чугунный удар…
О великое, великое диво,
Нестерпимый и сладкий дар!
И кто бы вот этой ночи
Черный, широкий слушал бег,
И чьи бы спокойные очи
Увидели тихий снег?..
(16, с. 78)
С. 60 День проходит, / Меркнет свет. / Мне минуло / Сорок лет… – Не вполне точно цитируется совпадающий с финалом зачин следующего стихотворения Даниила Максимовича Ратгауза (1868–1937):
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу