Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

С. 53 Помещалась она на Литейном в доме Мурузи, в бывшей квартире банкира Гандельблата. – Пятиэтажный доходный дом, располагающийся по адресу: Литейный проспект, д. 24, был сооружен архитекторами А.К. Серебряковым, П.И. Шестовым и Н.В. Султановым в 1874–1876 гг. по заказу князя Александра Дмитриевича Мурузи (1807–1880). В 1890–1917 гг. дом принадлежал генералу О.Ф. Рейну. “Фасады с многочисленными эркерами, нишами и балконами украшены тонкими терракотовыми колонками, подковообразными арками, арабесками и стилизованными надписями. Силуэт здания обогащают угловые башни, которые по проекту должна была покрывать сверкающая на солнце глазурованная черепица” (169, с. 18).

В финале комментируемого фрагмента речь идет о находившейся на втором этаже дома Мурузи квартире купца первой гильдии, банкира и одного из основателей товарищества “Кафталь, Гандельман и Ко” (1908) Герца Михайловича Гандельмана (1875 – после 1937), его жены Марии Моисеевны и сына Николая. Когда-то эта квартира представляла собой часть роскошных двадцатишестикомнатных апартаментов князя Мурузи, которую современные исследователи описывают так: “Внутренняя лестница из белого каррарского мрамора вела на второй этаж, в зал, напоминающий дворики мавританских дворцов: своды покоились на 24 тонких мраморных колоннах, посередине бил фонтан. В восточном стиле была выдержана и курительная, на стенах которой имитировалась резьба по ганчу. Анфиладу парадных помещений, отделанных под рококо, украшала лепка и позолота, расписные плафоны и десюдепорты, мраморные и дубовые камины” (169, с. 18). Сравните о части этой квартиры, отведенной под литературную студию, в воспоминаниях Е. Полонской: это были “две комнаты, в прошлом детские, прозванные нами «классными». Здесь стояли школьные парты, за которыми нам, взрослым, не слишком удобно сиделось, и застекленные книжные шкафы, где помещались французские, немецкие и английские книги” (137, с. 286).

В “Петроградской правде” от 16 августа 1919 г. нам посчастливилось обнаружить объявление, косвенно связанное со студией в доме Мурузи: “ЛЕКЦИИ. 16 августа, в 6 ч. веч., в помещении Студии «Всемирной литературы» (Литейный, 24) Н.С. Гумилев прочтет свои ненапечатанные стихи из цикла «Шатер». Билеты по 6 руб. в Студии, от 4 до 6 и в издательстве «Всемирная литература» (Невский, 64), от 11 до 4 ч. дня”. В “Летописи жизни Николая Гумилева…” (см.: 355) это объявление не зафиксировано.

С. 53 Подъезд дома Мурузи был отделан в мавританском стиле “под роскошную турецкую баню”, по определению студистов. – Сравните с кратким описанием квартиры Гандельмана в доме Мурузи из мемуарной книги Шкловского “Жили-были”, вышедшей в 1964 г.: “Эта квартира похожа на Сандуновские бани” (419, с. 361).

С. 53 Когда-то, как мне сейчас же сообщили, в этом доме жили Мережковский и Зинаида Гиппиус, но с другого подъезда, без восточной роскоши. – Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941), Зинаида Гиппиус и Дмитрий Владимирович Философов (1872–1940) с перерывами жили в доме Мурузи с осени 1889 по 1912 г. Их первая квартира находилась на пятом этаже, но затем они переехали в более просторную и дорогую квартиру на втором этаже по этой же лестнице (169, с. 23).

С. 53 Одновременно со мной в Студию поступили Раиса Блох, талантливейший рано умерший Лева Лунц, Нельдихен, еще не успевший кончить школы Коля Чуковский и Вова Познер, Шкапская и Ада Оношкович-Яцына. – Как и большинство мемуаристов, писавших о деятельности этой литературной студии, О. в НБН спрессовала события разных месяцев и даже лет. В частности, Лев Натанович Лунц (1901–1924), умерший в 23 года то ли от эндокардита (болезнь сердца), то ли от эмболии мозга (218, с. 585), пришел в студию не “одновременно” с О. (то есть в конце июня 1919 г.), а раньше – весной 1919 г. (см.: там же, с. 390). Сергей Евгеньевич Нельдихен (1891–1942), судя по всему, впервые появился на занятиях студии в доме Мурузи только в сентябре 1919 г. Свою заметку памяти Лунца 1924 г. он начал с такой мемуарной зарисовки: “Жизнь не повторит ни осени 1919-го года, не соединит в Петрограде (а теперь уже Ленинград), на Литейном, в доме Мурузи, десятка два людей в студенческих фуражках или совсем без фуражек (тогда было модно так ходить), не назовет этих людей студистами «Всемирной Литературы», не впустит в белую «детскую» с полосатыми обоями, где разрисованы девочки, играющие в мячик, – студиста Леву Лунца” (256, с. 339).

Той же осенью 1919 г. поступил в студию Николай Корнеевич Чуковский (1904–1965) (см.: 410, с. 72), который к этому времени действительно еще не окончил Тенишевское училище (это произошло в 1921 г.). Соучеником Чуковского по училищу был Владимир Соломонович Познер (1905–1992), которого Чуковский-младший привел в студию все той же осенью 1919 г. (411, с. 7). Как и О., Познер под руководством Гумилева написал несколько баллад. Приведем здесь начальные строки его “Баллады о дезертире”, которой Познер дебютировал в печати: