Эрик Гуннемарк - Искусство изучать языки

Постановка ударения в словах также может представлять трудности, особенно если ударение подвижно. Самую большую сложность представляют те случаи, в которых сдвиг ударения может изменять смысл слова. Это характерно для английского, русского и румынского языков.

В английском языке существует одна своеобразная сложность: слова, которые пишутся одинаково, могут произноситься по-разному. Вот несколько примеров:

– read [riːd] – читать, но read [red] – прочел;

– reading [ˈriːdɪŋ] – чтение, но Reading [’redɪŋ] – Рединг (название города);

– live [lɪv] – жить, но live [laɪv] – живой;

– wind [wind] – ветер, но wind [waind] – виться, и так далее.

Для запоминания таких слов нужно приложить особые усилия. Помнится, когда я должен был запомнить, что «Reading» и «read» (прочел) выговариваются через «э», я составил для себя фразу: «I read a red book about Reading» (я прочел красную книгу о Рэдинге). Таким образом, мне удалось запомнить произношение нужных мне слов.

Слово «bow» произносится как [bau], когда оно означает «согнуть». Однако, когда оно обозначает «лук», то произносится [bou]. Для того, чтобы легче это запомнить, я составил фразу: «I refuse to bow down to a clown» (я отказываюсь кланяться клоуну), где слова «bow», «down» и «klown» произносятся с одним и тем же дифтонгом [au].

Двумя способами может выговариваться и слово «row». Когда оно произносится [rou], то обозначает «ряд», и для его запоминания в этом значении пригодится фраза «We have rows of rose bushes in the garden» (у нас в саду есть ряды розовых кустов), в которой слова «rows» (ряды) и «rose» (розовых) произносятся одинаково.

Слово «row» может произноситься и как «rau», и тогда оно означает «ссора». В придуманной мною фразе «There was a terrible row in this house yesterday» (в этом доме вчера была ужасная ссора) слова «row» и «house» произносятся с одним и тем же дифтонгом.

Норвежский языковед У. Хольтен в течение многих лет занимался исследованиями того, как учащиеся усваивают «музыку» языка, то есть интонационный рисунок, присущий словосочетаниям и предложениям определенного языка, а также интонацию слога в языках типа китайского. Думаю, что некоторые его выводы могут быть интересны для читателей этой книги.

Прежде всего, по мнению Хольтена, способности к усвоению «музыки» языка скорее всего являются врожденными, и могут варьироваться от слабых у одних людей – до ярко выраженных у других. Обычно около 12 лет происходит резкое ослабление этой способности. По наблюдениям языковеда, после указанного возраста у мальчиков эта способность сохраняется на несколько сниженном уровне примерно до 16 лет. Что касается девочек, то у них она держится еще дольше – лет до 20.

Заметим, что речь в данном случае все же идет о сохранении способности на достаточно высоком уровне. К примеру, многие девушки, овладевшие французским произношением до 20 лет, в дальнейшем смогут говорить на этом языке практически без акцента. Такие результаты внушают оптимизм и дают надежду многим учащимся, так как существенно повышают возрастную границу для начала изучения нового языка.

По мнению же большинства других языковедов, позиция которых тоже имеет свои плюсы, порог общего ухудшения способностей наступает гораздо раньше.

Хольтен описывает детей, которые изучили произношение определенного языка и хорошо им овладели, а после того не говорили на данном языке в течение достаточно долгого времени. Так вот, начиная после перерыва снова говорить на этом языке, дети сохраняли совершенно верные интонации. На основании этих наблюдений можно сделать вывод о том, что было бы хорошо, если бы в детском саду девочки и мальчики могли, играя, освоить хотя бы основы английского или французского произношения. Эти навыки останутся с ними и могут быть востребованы позже, скажем, во 2–3 классах школы. В этом возрасте уже можно будет перейти к систематической работе, построенной по всем правилам педагогики.

Любопытно, что дети, изучившие два и более языков в повседневном общении, могут практически моментально переключаться с языка на язык и при этом говорить абсолютно безо всякого акцента, вне зависимости от того, на каком языке они говорили минуту назад и на какой перешли сейчас.

При изучении иностранных языков важно, а порой и практически необходимо знание терминов грамматики. Когда швед говорит, что он не знает шведской грамматики, то это обычно означает, что он не помнит базовых терминов, описывающих грамматический строй его родного языка. Например, «существительное» и «прилагательное», «подлежащее» и «сказуемое». На самом деле большинство взрослых шведов владеют на практике грамматикой своего языка. То же можно сказать и о носителях любого другого языка.