Уильям Моэм - Английский язык с У. С. Моэмом. На окраине империи. Рассказы

"I don’t know exactly as I get you (я не знаю даже, понимаю ли я вас; exactly — точно )," said the skipper.

"The tragedy of love is not death or separation (трагедия любви — не смерть или разлука). How long do you think it would have been (как долго, вы думаете, это бы продлилось: «было») before one or other of them ceased to care (прежде чем кто-нибудь: «один или другой» из них перестал любить; to care — заботиться; питать интерес, любовь )? Oh, it is dreadfully bitter to look at a woman (о, это так горько смотреть на женщину; dreadfully — ужасно; очень ) whom you have loved with all your heart and soul (которую ты /прежде/ любил всем своим сердцем и душой), so that you felt you could not bear (так, что ты чувствовал, /что/ не сможешь вынести) to let her out of your sight (/если/ выпустишь ее = если она хоть на миг исчезнет из твоего поля зрения), and realise that you would not mind (и осознавать /теперь/, что тебе было бы все равно: «ты бы не возражал») if you never saw her again (если бы ты никогда ее больше /не/ увидел; again — снова ). The tragedy of love is indifference (трагедия любви — это равнодушие)."

tragedy [`trxGIdI], separation ["sepq`reIS(q)n], dreadful [`dredful]

His thoughts led him to a desire for words.

"When I look back now and reflect on that brief passionate love of Red and Sally, I think that perhaps they should thank the ruthless fate that separated them when their love seemed still to be at its height. They suffered, but they suffered in beauty. They were spared the real tragedy of love."

"I don’t know exactly as I get you," said the skipper.

"The tragedy of love is not death or separation. How long do you think it would have been before one or other of them ceased to care? Oh, it is dreadfully bitter to look at a woman whom you have loved with all your heart and soul, so that you felt you could not bear to let her out of your sight, and realise that you would not mind if you never saw her again. The tragedy of love is indifference."

But while he was speaking a very extraordinary thing happened (но пока он говорил, случилось нечто очень странное; thing — вещь ). Though he had been addressing the skipper (хотя он /до этого/ и обращался к шкиперу) he had not been talking to him (он разговаривал не с ним), he had been putting his thoughts into words for himself (он слагал свои мысли в слова для себя самого), and with his eyes fixed on the man in front of him (и, не сводя глаз с этого человека перед ним ; eye — глаз; взгляд; to fix — фиксировать ) he had not seen him (он /как бы/ не видел его). But now an image presented itself to them (но теперь им = его глазам явился образ), an image not of the man he saw, but of another man (образ не того человека, /которого/ он видел, а другого). It was as though he were looking into one of those distorting mirrors (это было /так/, как будто он смотрел в одно из тех кривых зеркал; to distort — искажать; деформировать ) that make you extraordinarily squat or outrageously elongate (которые делают тебя необычайно коротким и толстым или вопиюще длинным; elongate — удлиненный, вытянутый ), but here exactly the opposite took place (но здесь как раз противоположное имело место), and in the obese, ugly old man (и в этом тучном, отвратительном старике) he caught the shadowy glimpse of a stripling (он уловил смутный образ юноши; glimpse — проблеск; мимолетное впечатление ). He gave him now a quick, searching scrutiny (теперь он дал ему = бросил на него быстрый, испытующий взгляд; scrutiny— внимательный взгляд ). Why had a haphazard stroll brought him just to this place (почему случайная прогулка привела его прямо к этому месту)? A sudden tremor of his heart made him slightly breathless (/от/ внезапной дрожи в сердце у него слегка перехватило дыхание; to make — делать; приводить к какому-либо состоянию; breathless — задыхающийся ). And absurd suspicion seized him (и нелепое подозрение завладело им). What had occurred to him was impossible (то, что случилось с ним, было невероятно), and yet it might be a fact (и все же это могло быть и правдой; fact— факт; действительность ).

"What is your name (как ваше имя)?" he asked abruptly (спросил он резко).

outrageous [aut`reIGqs], haphazard [`hxp`hxzqd], abruptly [q`brAptlI]

But while he was speaking a very extraordinary thing happened. Though he had been addressing the skipper he had not been talking to him, he had been putting his thoughts into words for himself, and with his eyes fixed on the man in front of him he had not seen him. But now an image presented itself to them, an image not of the man he saw, but of another man. It was as though he were looking into one of those distorting mirrors that make you extraordinarily squat or outrageously elongate, but here exactly the opposite took place, and in the obese, ugly old man he caught the shadowy glimpse of a stripling. He gave him now a quick, searching scrutiny. Why had a haphazard stroll brought him just to this place? A sudden tremor of his heart made him slightly breathless. And absurd suspicion seized him. What had occurred to him was impossible, and yet it might be a fact.

"What is your name?" he asked abruptly.

The skipper’s face puckered (шкипер поморщился: «лицо шкипера сморщилось») and he gave a cunning chuckle (и он издал лукавый смешок). He looked then malicious and horribly vulgar (у него при этом был злорадный и ужасно вульгарный вид; to look — смотреть; выглядеть; malicious — злобный; злонамеренный ).

"It’s such a damned long time (так чертовски много времени /прошло/) since I heard it (с тех пор как я слышал его /в последний раз/) that I almost forget it myself (что я почти и сам его забыл). But for thirty years now (но вот уже как тридцать лет) in the islands they’ve always called me Red (на этих островах они всегда звали меня Рыжим)."

His huge form shook as he gave a low, almost silent laugh (его громадное тело затряслось, когда он негромко, почти что беззвучно рассмеялся; form— форма; фигура ). It was obscene (это было отвратительно). Neilson shuddered (Нилсон содрогнулся). Red was hugely amused (Рыжего /все это/ сильно забавляло), and from his bloodshot eyes tears ran down his cheeks (и из его налитых кровью глаз по щекам бежали слезы).