Авиация 2000 01

Бе-8, доработанный в 1955 г. по программам «Радий-Л» и «Радий-К» (соответственно с гидролыжами и подводными крыльями) для улучшения взлетно- посадочных характеристик.

Как отмечалось в предыдущей статье, с ростом скоростей реактивных самолетов- носителей разработка турбореактивных снарядов утратила перспективу. Несколько лучше в это же время обстояли дела с проектированием оперенных авиационных реактивных снарядов.

В 1949 г. в тематическом плане завода №81 МАП появилась работа 343. На основании приказа МАП № 505 от 4 июля 1949 г. к декабрю 1949 г. специалисты должны были оборудовать один МиГ-15 пусковыми установками АПУ-212 для стрельбы авиационными реактивными зажигательно-осколочными снарядами АР30С-212. Опытные образцы орудий изготовили, смонтировали на МиГ-15 и сдали машину заказчику 3 декабря 1949 г., уложившись в отпущенные сроки.

История разработки данного боеприпаса уходит своими корнями в не столь уж и далекий 1946 г., когда научному коллективу КБ-2 МСХМ поручили тщательнейшим образом изучить конструкцию трофейного реактивного снаряда R-100BS. В Люфтваффе эти снаряды применяли для стрельбы по воздушным целям. Принцип действия боеприпаса основывался на организованном выбросе готовых осколков в заданном секторе навстречу воздушной цели. Для этого две трети тонкостенной БЧ было заполнено четыреста двадцатью стальными колпачками-резервуарами и наполовину залито легковоспламеняющимся жидким горючим. При односопловой схеме двигателя, ребра жесткости, выполненные на его оперении выпуклыми на одну сторону, придавали боеприпасу некоторый момент вращения вокруг своей продольной оси. При этом зажигательная смесь и колпачки перемешивались подобно содержимому шейкера в руках бармена. Таким образом, к моменту разрыва БЧ все колпачки оказывались наполненными огневым составом.

Для подрыва БЧ боеприпаса в заданной точке траектории немцы использовали на борту самолета целую «кухню» из радиодальномера, прибора зарядки электровзрывателя, самого донного электровзрывателя с традиционной германской системой дальнего взведения от работающего порохового двигателя снаряда и прочие «технические прибамбасы», отнесенные в СССР к бытовым излишествам, а потому наш снаряд получился конструктивно более простым. БЧ оснастили головным электровзрывателем, впоследствии получившим наименование ЭВ-46 и «давшим жизнь» целому семейству подобных довольно удачных устройств. Пороховой ракетный двигатель хотя и снаряжали шашками конфигурации, подобной немецким реактивным снарядам, но рецептура была, естественно, отечественной. Свободно вложенный ракетный заряд состоял из центральной цилиндрической и сгруппированных вокруг нее шести трехлепестковых шашек. Он был идентичен заряду снаряда ТРС-212 «Скоба» и на стенде их отрабатывали параллельно.

По мере обсуждения эскизного и технического проектов немецкого снаряда заказчики и разработчики корректировали наименования его отечественного аналога. Сначала он был назван АБРС-220 – автоматический бортовой реактивный снаряд калибра 220 мм. Затем в середине 1946 г. ему присвоили наименование 0АРС-210 «Рист» – осколочный авиационный реактивный снаряд калибра 210 мм. Поскольку это была первая попытка придумать шифр теме разработки авиационного реактивного боеприпаса, то и получилась она подобно первому блину – комом. По всей видимости, «Рист» означал принадлежность реактивного снаряда к истребителю, так как когда в перспективных планах им предусмотрели вооружить и бомбардировщик Ту-2, снаряд уже называли АР30С-212 «Барс».

Однако по итогам испытаний в серию АР30С-212 не запустили. Теоретически низкая эффективность снаряда могла выразиться в незначительной проникающей способности готовых осколков сквозь металлическую обшивку современных самолетов, а также в разбрызгивании горящей зажигательной смеси из открытых колпачков в результате их соударения в воздухе друг с другом. Кроме того, смесь также рассеивалась в момент удара осколков в металлические детали планера цели. В итоге ничего, кроме чудовищной вспышки перед самолетом, спустя доли секунды остающейся далеко позади, насмерть перепуганный пилот противника ощутить не успевал.

В отличие от прототипа отечественный АР30С имел более тяжелые осколки, их количество возросло на 50 штук. Несмотря на головной взрыватель полная длина боеприпаса стала меньше на 10 мм. Однако традиционная для советских конструкторов-оружейников концепция, что в убойности поражающих элементов ведущую роль играет масса осколка, а не его энергия (скорость разлета) сыграла в судьбе снаряда отрицательную роль. У R-100BS разрывной заряд из 10-ти кг гексогена позволял 55-граммовым осколкам прошивать самолет навылет, а 5,3 кг заряд советского снаряда не обеспечивал такого 60-граммовым осколкам, но зато не выжигал в них зажигательный состав. Кроме того, кучность стрельбы не уступала этому показателю у немецкого аналога: в 1947 г. конструкторы в инициативном порядке увеличили размах оперения с 2,5 до 3-х калибров, что сказалось на более стабильном поведении боеприпаса на траектории.