Знание-сила, 2003 № 04 (910)

В самом деле, как отметили просвещенные россияне столетие славных дел Петра Романова и Леонтия Магницкого? Самым достойным образом: в 1803 году российские фрегаты «Нева» и «Надежда» отправились в первое кругосветное путешествие под командой двух российских патриотов — Ивана Крузенштерна и Юрия Лися некого. Их английский коллега Мэтью Флиндерс завершил тогда первое плавание вокруг Австралии. Тем временем первый консул французов Наполеон Бонапарт, готовясь к решающей схватке с Англией, эвакуировал свою армию из Египта, заложил Булонский лагерь на берегу Ла-Манша и продал Луизиану Соединенным Штатам Северной Америки, пока эта французская колония не досталась властвующим на морях англичанам.

Сдвинемся еще на сто лет вперед. Стук топоров уже не слышен в России: его заглушает стук вагонных колес по рельсам Транссибирской магистрали. С 1903 года поезда идут от Петербурга до Владивостока с единственной пересадкой: Байкал вагоны пересекают на пароме или по льду, ибо Кругобайкальская трасса еще не завершена. Великая Российская держава обрела, наконец, полноценный спинной хребет, соединивший все ее столицы, — бывшие, нынешние и будущие. Главный организатор этой стройки века, Сергей Витте, оставил карьеру математика ради руководства бурным развитием обновленной российской экономики.

Неудача в этом трудном деле чревата катастрофой: год назад социалисты-революционеры оформили свою террористическую партию, а их конкуренты из числа социал-демократов только что породили сразу две партии — меньшевиков и большевиков, чтобы при любом раскладе сил в грядущей революции оказаться в роли победителей.

На фоне этих успехов и распрей россиянам некогда заметить скромные триумфы своих ученых соотечественников. Через год юный Нобелевский комитет присудит премию первому из россиян — Ивану Павлову, поповскому сыну из Рязани, разобравшемуся в нервной и гормональной регуляции пищеварения. Между тем Иван Петрович на лаврах не почивает и времени зря не теряет. Он начал изучать условные рефлексы у собак и вошел таким путем в пеструю команду основателей будущей науки — кибернетики. Другой тихий россиянин, глуховатый калужский учитель Константин Циолковский, создал в том же 1903 году первую теорию полета ракет в космическом пространстве. Эта работа не удостоится Нобелевской премии лишь потому, что правители послереволюционной России не пожелают рассекретить лидеров своей «военной науки» даже после запуска первого искусственного спутника Земли.

М.-Ф. Дамам-Деморте. Вид реки Мойки у Полицейского моста е Санкт-Петербурге. 1812 год

Сделаем еще один полувековой шаг в сторону текущего 2003 года — и попадем в роковой 1953 год. Сколько же юбилеев заготовил он нам впрок! Сначала — безумное «дело врачей», когда близкий к смерти тиран Сталин истреблял своих возможных спасителей. Потом — смерть и посмертная схватка среди уцелевших соратников. Арест страшного Лаврентия Берия и его неясная казнь то ли еще до суда над убийцей миллионов россиян, то ли сразу после суда, о чем граждане России узнали лишь полгода спустя. А вскоре после гибели обоих тиранов — успех начатой ими ядерной программы: взрыв первой российской водородной бомбы в казахской степи. Сверхдержав опять стало две, их военное состязание продлится еще сорок лет...

А что творят те герои человечества, которые не желают участвовать в войнах, следуя завету Ивана Павлова: «Какое мне дело до революции, когда у меня в лаборатории идет эксперимент?» Такой эксперимент над собою поставили весной 1953 года британские альпинисты в Гималаях. Может ли человек взойти на высочайшую горную вершину Земли и вернуться оттуда живым, что не удалось отважному британцу Фреду Маммери тридцать лет назад? Эдмунд Хиллари из Новой Зеландии и Норгей Тенсинг из Непала доказали: да, это возможно! Эверест покорен, на очереди — все прочие восьмитысячники, которые люди вскоре начнут покорять в одиночку или без кислорода, или в зимние морозы.

Казалось бы, достижения альпинистов имеют лишь спортивный интерес. Но не так думают мудрые геологи! В нагромождении небесных гор посреди Евразии они различают стык двух древних континентальных плит — осколков Лавразии и Гондваны. Через пять лет после подвига первопроходцев Тенейнга и Хиллари их ученые коллеги предложат миру новую модель поверхности Земли, охваченной непрерывным «ледоходом» континентов и как бы кипящей, наподобие котелка с водой или атомного ядра. Вскоре глобальная тектоника плит станет для геологов столь же важным оплотом, каким для химиков издавна была атомная модель молекулы.