Знание-сила, 2003 № 05 (911)

Ко времени появления Петербурга Москва была отягчена множеством мифов и преданий. В сознании уже давно сформировалось восприятие Москвы как города «сорока сороков», царственного града, где процветает святость, как Третьего Рима.

В отличие от Москвы Петербург — подчеркнуто окраинный город. С точки зрения традиционного сознания, это — неисправимый недостаток. Но Петр его преодолевает, меняя всю систему координат. Окраинность, эксцентрическое расположение в представлении секуляризированного сознания есть достоинство, открывающее возможность для культурного обмена. Такой город обязательно пребывает на берегу моря или в устье реки. Здесь реализуется не антитеза «небесное — земное», как в «срединных городах», а «естественное — рукотворное».

По наблюдению Ю. Лотмана, такая оппозиция определила мифологическую будущность Петербурга. С одной стороны, город как символ торжества человека над природой, разума над стихией. С другой, как извращение естественного порядка с последующим наказанием — потопом, мором, неминуемой погибелью.

Это мифотворчество отражается не только на литературе. Влияние его неизмеримо шире: современники все события жизни воспринимают через мифологические стереотипы, именно они предопределяют восприятие, оценку и реакцию на происходящее.

Мифологическая заданность приводит к тому, что создаются крайности в осмыслении города. Первая — город как идеал будущего. Основоположник этого мифа — сам Петр. На берегах Невы он создает «новый Амстердам». Здесь следует вспомнить о том огромном впечатлении, которое произвел Амстердам на царя во время его великого посольства. Амстердам для Петра — это лес корабельных мачт; верфи, одна из которых — Ост- Индийская — стала в продолжении нескольких месяцев местом его напряженной работы; это мануфактуры, лавки, музеи, каналы. Царь пытался уподобить Петербург Амстердаму, сделав его не только административным, но и торгово-промышленным и культурным центром.

Набережная Фонтанны у Прачечного моста. Неизвестный художник

Далее — город-«парадиз». Даже письмо, написанное в день наводнения, которое заставило жителей сидеть, как птицы, на крышах и деревьях, Петр закончит: «Из Парадиза, или Санктпитербурха, в 11 день сентября 1706 года». «Парадиз» — это еще и рай, святость государственного интереса.

А противоположная крайность — это Петербург, город Антихриста. В устах Д.М. Голицына, человека умного и самостоятельного, Петербург — место, пораженное антоновым огнем. Именно с подобным стереотипом связан миф о Петербурге — городе «на костях».

Горячейший и триумфальный город, Построенный на трупах, на костях, — писал Максимилиан Волошин.

И все-таки всем льстило, с какой быстротой был создан Петербург. Но далее противники Петра задавались вопросом: «А какой ценой?» Цену представляют несообразной — город на «костях». Между тем работы историков показали, что размах смертности сильно преувеличен. Строили, как обычно строили — не особенно жалея людей, но и не закапывая их сотнями в ямы.

И еще одна трактовка: Петербург — это как бы пустое место, место без прошлого. Петру с его установкой на разрыв со стариной была нужна именно такая географическая точка. Стоит вспомнить хрестоматийный случай, как раз происшедший в устье Невы в начале мая 1703 года, когда Петру удалось взять на абордаж два шведских судна — «Гедан» и «Астрил». Атака была совершена на 30 лодках, что, конечно, было само по себе дерзостью. К удовольствию царя боярин Стрешнев сообщил, что искать «нечево, примеров таких нет», и Петр приказал отчеканить памятную медаль с необычной подписью: «Небывалое бывает».

По сути, Петербург и есть вариант превращения «небывалого в бывалое». Желательно при этом не быть отягощенным историей. Новое создается торжествующим разумом, с чистого листа.

Среди символов, которыми общественное сознание наделило обе столицы, для Москвы более всего характерны дерево и огонь, для Петербурга — вода и камень. «С водой стоячей, вправленной в гранит», так и М. Волошин писал. И неслучайность этих символов очевидна. Символика Петербурга — антитеза рукотворного и природного, стихии и культуры, разума и хаоса. Камень изначально оказался связан с образом Петербурга. Сам Петр неоднократно обращался к нему.

И еще важная деталь. Все крупные проповедники петровского времени любили обыгрывать значение имени Петра — «камень» и особенно евангельские слова о Петре как камне — фундаменте грядущего будущего. Так осуществлялась сакрализация Преобразователя.