Знание-сила, 2003 №12 (918)

Людовик IX признан одним из самых удачных правителей Франции, который присоединил юг страны, выпустил полновесную монету, распространил королевские указы, ордонансы, на все королевство. Франция не подвергалась испытаниям голодом и эпидемиями, население страны возросло до 10 миллионов человек: Париж стал одним из самых густонаселенных городов Европы, а подданные короля составляли 1/6 населения Европы.

«До Французской революции он был воплощением лучших сторон французской монархии» — пишет представитель «Анналов» Ж. Ле Гофф, 15 лет работавший над биографией «Святого короля» и написавший в результате многоплановое историческое повествование.

«С тех пор, как он стал править и познавать себя, — приводит Ле Гофф текст старинной хроники, — он начал строить церкви и монастыри». Его благочестивые порывы были совсем необязательны для его положения. Посещая монастыри, он таскал носилки с камнями для строительства и был недоволен своими братьями, не желавшими искренне помочь монахам. Иногда благочестие короля выходило за всякие пределы: он стремился омыть ноги странникам, «людям Божьим».

В аббатстве Сен-Дени гвоздь, один из тех, которыми, по утверждению, распят был Христос, выпал из сосуда, когда монастырь был заполнен паломниками, и затерялся среди множества людей. Горе короля было искренним, непритворным, чрезмерным даже для того времени. В отчаянии он вопил: «Пусть лучший город королевства был бы разрушен!» Король не только не пытался скрыть неблагоприятное для общественных настроений событие, но, напротив, раздувал его сверх меры, назначил 100 ливров всякому, кто найдет реликвию или сообщит нечто важное. Скорбь короля усилила эмоциональное возбуждение, довело страсти до массовой истерии; люди обливались слезами, толпились в церквах. Множились разговоры: не признак ли это надвигающейся беды? Святой гвоздь, впрочем, вскоре нашли и водворили на место.

Короля и его народ объединяла незатейливая вера в чудеса, в действенную силу магических предметов.

В 1204 году рыцари-крестоносцы захватили и разграбили Константинополь. Дурное событие, но речь о другом. Воины-крестоносцы были ошеломлены, увидев среди сокровищ Византии священные реликвии: терновый венец, гвозди — очевидные и осязаемые в своей простоте следы Страстей Господних. В наши дни трудно представить, как материальные предметы убеждали в абсолютной достоверности предания Нового Завета. Истина о Боге, снизошедшем к природе человека, стала близкой и очевидной. Люди того времени постоянно видели раны и часто испытывали страдания, они знали, как трудно терпеть, как кричат от боли; что переносили они сами, принял и испытал Бог. Эмоциональное потрясение, достоверность через видимое, создавало новую религиозную обстановку: «вочеловечение Бога» — явление, которое Дюби наблюдает в «новом французском», готическом искусстве.

Упорно и последовательно король Людовик собирал наиболее достойные христианские реликвии; говоря откровенно, он их скупал. «Истинный терновый венец Христа» с огромными предосторожностями переправили из Венеции во Францию. (По дороге дождь лил, не переставая, что вызвало некоторое недоумение у простодушных сопровождающих.) Встреча реликвии в королевстве вызвала всеобщее восхищение: процессию возглавил король в сопровождении брата — босые, в грубых рубахах. Вскоре к терновому венцу прибавились: кусок Истинного Креста, наконечник копья, которым римлянин пронзил распятого Христа, и губка, на которой римляне поднесли уксус. Для собранных реликвий была воздвигнута Сен-Шапель. Чудесная сила реликвий, по всеобщему убеждению, оберегала короля и королевство.

Очевидно, юный король нашел свое место — он оказался не впереди своего времени, не позади, а где-то в середине. Именно это обстоятельство, сказал один из преуспевающих современных политологов, было залогом прочности его власти и основанием его легенды.

Рядом со Святой капеллой, и это признак нового времени, король распорядился построить помещение, па верхних этажах которого разместились королевский архив, «Хартии», и библиотека, собрание благочестивых религиозных сочинений.

Людовик IХ

Ле Гофф не скрывает, что интеллектуальное окружение Людовика IX оставляет желать лучшего. XIII век — время расцвета Парижского университета, появления истинных интеллектуалов. Но король общался только с двумя не самыми выдающими фигурами. с Робером де Сорбоном и Винцентом из Бове.