Знание-сила, 2005 № 05 (935)

Я чуть в азарте не набежал на генерала. Он даже пригнулся, как я выстрелил у него под головой из винтовки, побежал адъютант, кричит:

— Товарищ генерал!

Генерал распрямился.

— Да, бывает, — молвил он. Я остолбенел, стою. Надо было отойти, дать ему дорогу — испугавшись, я даже не извинился. Генерал обошел меня, как чурку, улыбаясь, ушел в срубик.

Вскоре все четыре парашютиста были направлены в штаб.

4 июля

Выходящие из окружения сообщали, что «мешок» разрезан по частям и войска или истребляются, или берутся в плен.

Днем соберут нас человек десять и под командой помкомвзвода Морковского отправляют на передовую.

Сначала было страшновато, когда пришли первый раз. Здесь был когда- то прекрасный ельник,, высокие ели поднимались ввысь. Сейчас остались одни обломанные и расщепленные снарядами, минами и авиабомбами обломками.

В нашу сторону была вырубка, вся изрытая воронками, в которых стояла желтая вода. Над водой в некоторых воронках был настлан бревенчатый пол, на который ставились зенитные пулеметы.

Трупы убитых, наполовину заваленных солдат, испускали приторный запах.

Вот откуда началась гибель второй ударной армии. Пройдя «мешком» 80 километров и не дойдя трех километров до Ленинградского фронта, большинство людей сложили головы. Вот почему значащийся на карте местный бор солдатами назван Мясным бором.

7 сентября

Каргашин и Коваленко сменили свою огневую позицию и при переходе подорвались на противопехотных минах, расставленных нашими же саперами. Сегодня были их похороны.

2 декабря

Ребята где-то нашли слепую кобылу, застрелили ее, освежевали, принесли на КП дивизиона и стали варить в ведрах. Командир дивизиона приказал мясо отобрать и закопать. Зачинщикам затеи дал по суткам ареста каждому.

Кто-то «топку кухни засунул ручную гранату. Рабочий затопил — и взрыв? Никого не повредило, а кухню разворотило. Выдали солдатам сухой паек: муки немного и жиров. Мука пахла бензином.

11 октября

Я зачислен в 9-ю батарею 3-го дивизиона в качестве связиста, что вполне меня устраивает.

8 февраля

Из лесу посыпались пули. Того и гляди немцы пойдут в атаку! Гунько приказал командирам батарей влезть на березы. Никого не было видно, а пули еще чаще засвистели. Порвали кабель — я побежал по линии к огневым. Наши обозы и хозчасти, сминая друг друга, бегут назад.

Смотрю, сидит в снежном окопчике маленький, худенький солдат, перед ним — мой провод, завязанный по изоляции, а петля, которую мы делали, перестригнута! Меня взорвало.

— Ты портишь связь, подлец!

Он съежился.

— Убирайся к черту отсюда!

Пришел на НП. Командиры батарей слезли с берез, там сейчас уже сидели разведчики.

25 февраля

Отдыхаем у дедушки Варлама. Ребята спрашивают деда:

— Как жилось при немце?

Дед неохотно отвечает:

— Немцев тут не было: что им туг делать, если взять нечего? А вы вот хуже немцев: нагрянули, растащили мою картошку. Чем я питаться буду?

А где семья?

— Где: немцы угнали!

И не знаем, правду дед говорит или нет.

3 марта

Перешли бывшую эстонскую границу. Наши огневые — километра три-четыре от передовой, то есть от реки Нарва.

Как только оборудовали огневые! Копать землянки нельзя: болото, как копнем, сразу же заливает ямку водой.

— Надо заявить о себе, — говорит Гунъко. Задрали стволы высоко-высоко и наугад стали пулять: первое орудие, второе и т.д. Редкий разрыв был слышен: снаряды не рвались, погружаюсь в болото.

Потянули связь. Пошли по азимуту, на пути — болото, кочки, снег глубокий. Раскручиваем немецкий провод такие неудобные катушки! Шунайлов потерял ручку от катушки. Насилу размотали, дотянули до огневых.

6 марта

20 легких истребителей „Фокке- Вульф“ бомбили наши огневые. Первый самолет сбросил бомбу на стоявшую разгруженную автомашину. Машину разнесло, выгруженные и лежавшие в штабеле снаряды загорелись. Несмотря на бомбежку, огневики потушили огонь — снаряды не пострадали, матчасть не пострадала. 19 человек ранено, 3 человека убиты.

13 мая

Получил медаль „За отвагу“, прицепил к гимнастерке и носил ее, пока не потерял. Осталась одна колодочка и удостоверение на медаль.