Знание-сила, 2005 № 12 (942)

Эмоционально-стрессовая психотерапия В. Рожновапредусматривает активное вмешательство, подобно хирургической операции, цель которого — произвести в душе человека на предельно высоком эмоциональном уровне пересмотр или радикальное изменение отношений к себе, своему болезненному состоянию и окружающей среде.

Эмпирическая психотерапия Н. Витакера и Т. Малонаисходит из того, что человек изначально враждебен реальности, а основа психического здоровья и индивидуального развития — освоение действительности и примирение с ней. Задача психотерапии — развитие у пациента способности к эффективному выбору, который делается в основном интуитивно и не осознанием неосознанных процессов (которые и должны оставаться неосознанными), а созданием условий для их эффективного функционирования.

Этнотерапия М. Гауснера и 3. Кочовой— метод, созданный чешским психиатром М. Гауснером по инициативе актрисы и писательницы 3. Кочовой, при котором клиенты с помощью различных приемов погружаются в свое индивидуальное и коллективное детство, в древние культурные шаблоны и архетипы. Считается, что это способствует самораскрытию и самоутверждению, помогает найти свое место в жизни через ощущение в себе природного, древне-трудового и язычески-праздничного начала (предполагается, что древний человек почитал и прославлял природу и свою работу, что и сообщало ему гармоничность).

Ольга Балла

Принципиальное отличие психотерапии от решительно всех прежних форм работы с душой в том, что она самоценна. Все остальные были встроены в какие-то другие практики (хотя бы религиозные) и служили другим целям, для которых работа с душой была лишь средством. В психотерапии Нового времени душа в ее «посюстороннем» существовании — предел и конечная цель всех усилий. С ней работают ради нее самой.

«Психологическая помощь» человеку как таковая в чистом виде стала возможной и востребованной, когда были «открыты» душевные проблемы как таковые и в чистом виде. Когда появилась и закрепилась на общекультурном уровне возможность толковать человеческие трудности не как религиозные, национальные, социальные, семейные и т.п., а именно как душевные, точнее, когда появилась возможность увидеть все эти трудности как разновидности душевных проблем.

Общества эпохи Модерна ничуть не менее прочих требовали подчинения их нормам и условностям. Но самовластный и самоценный индивидуалист, этим же обществом и воспитанный, не мог на это легко согласиться. Поскольку вдобавок он жаждал еще и признания того же общества, он обретал (и по сей день имеет) такой жестокий внутренний конфликт, какого, по всей вероятности, люди обществ с другими ценностными конфигурациями не знали. (Это, разумеется, не значит, что им было легче, просто трудности у них имели другую структуру.) А еще западный человек сохранил христианскую культуру, императивы постоянного движения вперед, непрестанного самопревосхождения, стремления к «совершенству», но утратил (на уровне безусловного, каждодневного, все определяющего чувства) глубокие религиозные смыслы этого движения, его содержание и оправдание.

Массовый отход от религии и церкви в то время — не столько причина появления и популярности психотерапии, новой формы работы с человеком, сколько часть тех же процессов, что породили и ее. Менялась жизнь в целом, принципы и подробности ее устройства. К позднему XIX веку «модернизация» христианского мира зашла уже весьма далеко.

Смысловой кризис эпохи к концу столетия не то чтобы разрешился возникновением профессиональной психотерапии (строго говоря, он и по сей день не разрешен как следует), зато обрел в ней один из характерных инструментов для своего возможного решения. Рождение психотерапии стало и частью революции европейской повседневности, и одним из ее катализаторов.

Во время Второй мировой войны душевные страдания уже привычно объясняли именно в психологических терминах — как психологические проблемы (а не как, допустим, «грех», «наказание», «испытание»). Но заниматься их проработкой долго, как предлагала единственная успевшая всерьез сложиться к тому времени психоаналитической традиция, просто не было никакой возможности. Появились «краткосрочные»" психотерапевтические подходы, системы быстрой душевной настройки и наладки. Как фастфуд: быстро накормить голодного, у которого нет ни времени, ни средств годами сидеть в психоаналитическом ресторане. В каком-то смысле именно эпическая медлительность традиционного психоанализа спровоцировала возникновение этой своеобразной формы психологической помощи — и культурный взрыв, который за этим последовал.