Знание-сила, 2006 № 03 (945)

— Ого! — Раздалось откуда-то сбоку. — Вот это шибануло!

Гоша так и присел:

— Это еще кто?

— Тс-с...

Зато тот, кто шел, не таился, как кабан вломился в кустарник, как-то необычно, но явно беззлобно заругался на цепкие ветки, ухватившие за куртку, это, наверное, был какой-то сленг, и вывалился на поляну: молодой полноватый мужчина в пестрой курточке и грязноватых синих штанах с обвислым задом. Если бы не странный выговор, его можно было принять за обычного водилу. А может, он и был обычным водилой — только не нашего века.

Он потоптался на краю воронки, глядя на облако пара, все еще висевшее у ног. Потом наклонился, всматриваясь. То, что он увидел, ему не слишком понравилось, потому что мужик отступил и заозирался. Подобрал толстую ветку, отбросил, увидел другую — потолще и подлиннее...

Тут оно и вылезло.

Это был совсем не тот зверь — медлительный мешок с зубами, который Мотин видел в будущем, это было вообще Бог знает что. Вначале Мотину почудилось, что из облака пара поднимается трава — только быстро, как в кино при специальной съемке. Но уже в следующий миг он увидел, что это не травинки, а, скорее, волосы или проволочки — длинные, черные, суматошно трепетавшие и переплетавшиеся меж собой. А потом это появилось целиком, выбралось-выкатилось из воронки рыхлым волосяным комом.

— Мужик, сюда! — заорал благим матом Гоша, высовываясь из кустов. А на того напал ступор. Как сомнамбула, он успел сделать несколько нетвердых шагов навстречу Гоше и даже успел неловко отмахнуться от потянувшегося к нему вороха волосин, но все это так медленно, как будто вся поляна погрузилась вдруг под воду... Волосы дотянулись, обвили водителя, тонкими нитями заскользили по куртке, шее, лицу. Мужчина дернулся, но стрекочущий ком волос успел полностью окутать ноги, человек споткнулся, и уже не было его, а был только безобразный шевеляшийся и... быстро редеющий ворох: "волосы" один за другим исчезали в теле жертвы.

А Гоша уже выскочил на поляну и, страшно крича, рубил распухающее тело, приседая при каждом ударе, рубил, хакая, рубил, высоко вознося над собой топор и снова опуская, почти падая на корточки: хак! хак!

Мотин видел, как отрубленные куски — густо волосатые на срезе — шевелились в траве, тянулись друг к другу нитями "волос" и сплетались, слепливаясь вновь уже не в человеческое тело.

— Гоша, назад! — закричал Мотин, но Гоша не видел того, что видел Мотин, и рубил, рубил, рубил, стоя уже не над телом, а над грудой мяса, перемешанного с лоскутами окровавленной одежды. Тогда Мотин пересилил страх и, подбежав, вцепился в Гошу.

— Быстро к Машине, быстро, Гошенька, — заблаговал Мотин, и Гоша поддался: то ли решил, что дело сделано, то ли не ожидая такого натиска от Мотина, то ли еще почему...

Они уже добежали до Машины, почти добежали, когда сзади затрещали кусты и зверь размером с медведя, но похожий на мешок с зубами, грубо сшитый из разных лоскутов, оказался рядом с ними. Да, в отличие от своих потомков этот двигался не в пример быстрее... Мотин запрыгнул в кабину. Направление он задал сразу же, как только они материализовались около поляны, и теперь оставалось лишь нажать кнопку. Нет, вначале — втащить Гошу. Мотин ухватил друга за рубаху и что было сил дернул. Гоша ввалился в кабину, а следом, вбивая его еще дальше, влетел зверь. Распахнулась пасть с сотнями зубов и...

Мотин нажал красную кнопку.

Словно ветер сдул небо со звездами и кусты, и поляну за ними, и вокруг уже была серая, быстро темнеющая муть Времени.

Машина уносилась в будущее, и Мотин не собирался ее останавливать: она должна была лететь и лететь, оставляя позади миллионолетия, до тех пор пока не развалится на части или пока не исчезнет, достигнув того момента, когда исчезнет и сама Вселенная.

Но вначале — и гораздо, гораздо раньше — должна была наступить смерть Мотина.

"Мерзко-то как!" — успел подумать Мотин, и относилось это не к виду за бортом и не к ситуации, в которую втравил его почти покойный Гоша, а к тому, что вот сейчас, буквально через несколько секунд его, Мотина, начнут жрать, чавкая и разрывая на куски.

И тут тьма за плексигласовым окошком вспыхнула ярчайшим голубым сиянием и что-то оборвалось. Мотин, ослепленный, вначале не понял, что именно, а потом увидел: остановилось время. Замерло в прыжке чудовище, замер Гоша, перестала вибрировать Машина.

Сияние прошло сквозь стены кабины и сформировалось в две окутанные светом фигуры — мужчину и женщину. Никто на Земле не видел еще таких прекрасных людей, и если бы сияние не помешало разглядеть черты, Мотин наверняка бы потерял голову.