Знание-сила, 2006 № 08 (950)

Кто-то рвется в глубину атомного мира через тернии химических опытов: таков путь Шееле, Пристли и Кавендиша. Иные герои рвутся к тайнам звезд через не измеренные еще межзвездные расстояния: эту дорогу прокладывают Кант и Гершель. Третья группа удальцов — Эйлер, Лагранж и их коллеги —постигает дивные математические отражения зримого физического мира в своих умах. Четвертая команда — Вольтер, Дидро, Бюффон и другие гуманитарные просветители — готовит европейскую верхушку человечества к выживанию и процветанию в условиях вероятной Революции.

Александр Гумбольдт

Сумело же британское научное содружество, возглавленное Френсисом Бэконом, успешно пережить свою Революцию и породить Ньютона, как только угас политический пожар! Так надо работать и впредь, чтобы исход каждого революционного взрыва в обществе отзывался стартом нового переворота в науке. Где и когда произойдет очередной взрыв — неведомо; но ученое сообщество должно быть готово к нему, как горцы готовы к сходу лавин. Ведь после схода очередной лавины наступает самый удобный час для восхождения на очередной пик, недоступный прежде из-за глубоких снегов...

Такова жизнь альпинистов; пора ученым мужам перенимать сей опыт в поисках научной истины. Совсем недавно европейские физики взошли на Монблан, чтобы узнать, как изменяется давление атмосферы при подъеме. Только что родился Александр 1умбольдт: он первый достигнет высоты 6000 метров в Андах, на вулкане Чимборасо. Потом просвещенные европейцы узнают о существовании Джомолунгмы в Гималаях и пожелают взойти на нее любой ценой.

Вячеслав Глазычев

Современной Россией занимаются весьма по-разному. Вообще-то, мало — очень мало, если говорить точно. Есть классическое позитивное знание, которое по традиции нарабатывают уцелевшие географы и экономгеографы. Несколько таких людей, всего пятеро-шестеро, упорно продолжают экспедиционную и исследовательскую работу по стране. Естественно, за каждый год они могут охватить лишь очень незначительный кусок нашего отечества. Как правило, можно посадить в автобус группу студентов и проехать с ними по одному маршруту, заезжая в каждую точку на 3—4 часа. Это обычная схема университетского и околоуниверситетского географического сообщества.

Есть другой жанр работы. Самый лучший его представитель, на мой взгляд, Владимир Каганский. Он себя называет путешественником, я бы его назвал философом российских пространств. Это человек, который говорит от себя и через себя, который обладает замечательной способностью из миниатюрных деталей набирать основания для очень серьезного, очень любопытного суждения о стране, о ее конструкции, о ее структурных изменениях.

Есть, наконец, третий жанр, в котором работаю я. Он как раз "середка на половину". С одной стороны, это обязательная работа на месте, на местах: самых разных, в разных масштабных единицах. С другой — это организация массированных исследований. Впервые после группы Семенова- Тян-Шанского нам удалось организовать фактически одновременное исследование двух сотен малых городов.

Исчезающая реальность

Мы имеем дело с совершенно удивительным процессом, никогда ранее в нашем отечестве не наблюдавшимся, процессом стремительного демографического сжатия и переструктурирования пространства. Жизнь так быстротечна, количество населенных пунктов убывает с такой феерической скоростью, что знание предыдущего года стареет на год нынешний и еще постареет на год следующий. Поэтому так важно исследование одномоментное, одновременное. В Вятской губернии, нынешней Кировской области, каждый год исчезает 250—350 населенных пунктов. Если между двумя переписями в России исчезла одна деревня из трех, то в течение ближайших десяти лет, смею утверждать, исчезнет один малый город из трех. На них просто не хватит людей. Изменить эту ситуацию нельзя уже никакими усилиями. Даже если бы молодежь сейчас кинулась взапуски рожать, что маловероятно, последствия скажутся через 18—20 лет. А эти 18—20 лет, которые сейчас нас ожидают — они такие, какие они есть.

Этот процесс наблюдают, изучают; но остается совершенно непонятно, что происходит на самом деле. Беда в том, что классическим научным исследованием выяснить ничего нельзя: объект меняется быстрее, чем можно отследить строго научными способами. Остаются способы, так сказать, средние: отчасти художественные, мифопоэтические, опирающиеся на наблюдаемые факты.