Знание - сила, 2007 № 02 (956)

Однако бежать порой некуда. Когда несколько племен собираются вместе, чтобы переждать ненастный сезон (эскимосы — зиму, австралийские аборигены — засуху), приходит время убийств. Человек, которого ненавидишь, постоянно у тебя перед глазами. Его невозможно видеть и не видеть нельзя: «Пора проливать кровь!» Так, космические одиссеи грядущих веков могут обернуться банальными убийствами, эксцессами первобытной анархии, если у командира корабля не будет достаточно власти, чтобы подавлять вспышки злобы в зародыше.

В обществе всегда должны действовать механизмы, удерживающие людей от «драк» и само общество — от войны. Даже если предположить, что склонность к насилию заложена в человеке генетически, то, справедливости ради, надо признать, что в нас имеется что-то заставляющее разрешать конфликты мирным путем, ведь по большей части люди так и делают — даже дикари.

Люди почти инстинктивно ощущают угрозу, адресованную им. Страх перед другим человеком заложен в нас от рождения. Уже на шестом-седьмом месяце жизни ребенок отдергивается, видя перед собой незнакомца. Он явно боится его.

По гипотезе американского психолога Дэвида Баса, в процессе эволюции в нашем головном мозге появился своего рода детектор, который помогает распознать угрозу, исходящую от другого человека. Именно такой детектор включается в голове младенца, когда он видит «чужого». Ведь в природе широко распространен инфантицид — детоубийство. Когда-то и наши далекие предки, не колеблясь, убивали приемного ребенка, чтобы облегчить жизнь родному чаду. Недаром «злая мачеха» стала одним из самых популярных фольклорных персонажей.

«Вероятно, в процессе эволюции в нас укоренилось фундаментальное недоверие к тому, что замышляют чужие, что они намерены сделать, и это должно уберечь нас от коварных нападений чужаков, от их злобы», — полагает Дэвид Басс.

Люди обладают удивительной способностью вникать в намерения других, вдумываться в мотивы их поступков. Возможно, этот талант развился в наших предках, когда те силились понять, что замышляет человек, стоящий рядом, и может ли он внезапно броситься на тебя и убить. Вдуматься значило расстроить, может быть, враждебные планы, опередить, нанести первым удар. «Зло» оказывалось неэффективным, потому что его встречали во всеоружии. «Добро» исстари было с кулаками и дубинками и умело постоять за себя.

Не случайно, когда президент Буш говорит об «оси зла», о «государствах- изгоях», которых надо превентивно покарать, он пробуждает в душах слушателей глубинные инстинкты — страх перед непонятным, «злым» поведением чужих. Вот почему его слова находят такой отклик и понимание у американской аудитории. Люди подспудно уверены, что зло вездесуще, и восхищаются человеком, который бросил вызов Мировому Злу.

Очевидно, агрессия и насилие в чем-то выигрышны с эволюционной точки зрения, иначе бы войны давно прекратились. Если какой-то образец поведения в течение длительного времени приносит успех, он автоматически закрепляется. «Андрей Карлович сел на него верхом, вынул у себя изо рта вставную челюсть и обработал ею Алексея Алексеевича».

Войны начались с тех пор, как люди стали вести оседлый образ жизни, когда им стало что защищать — территорию, собственность. Охотники и собиратели — те же эскимосы и сирионо — не вели войн, а лишь при случае убивали друг друга. Когда же окрестные земли были поделены на «свои» и «чужие», оказалось, что на «своем» протянешь ноги от голода, а «чужое» кормит, да не тебя. Вместе с оседлостью, с распаханными полями и закромами с зерном, пришла зависть, на которой, как на дрожжах, поспевало желание отбирать, оттеснять — воевать. Урожай — в отличие от добычи охотников, которую только лови и лови, — был величиной фиксированной. Доля его с каждым лишним едоком все уменьшалась. Напроситься в эту долю редко кто мог. Легче было отнять все, чем часть, — отнять, убив хозяев земли.

«Алексей Алексеевич поднялся с полу с совершенно искалеченным лицом и рваной ноздрей». Чтобы выстоять в сражениях с убийцами, приходившими внезапно, крестьяне строили оборонительные сооружения — палисады и рвы, а еще сплачивали племя с помощью особых ритуалов и взывали к богам, возводя для них святилища. Чтобы победить, крестьянские общины объединялись.

Из этих союзов рождались впоследствии государства — особые образования, которые поддерживают мир и порядок внутри очерченных границ. Здесь стремятся разрешить возникающие конфликты без лишнего кровопролития и демонстрируют агрессию по отношению ко всему, что находится за их пределами. Подобные машины, — назовем их популярным термином «мир-империи», — перемололи не одну тысячу мелких племенных общностей и народностей, растоптали не одну страну.