Знание-сила, 2007 № 11 (965)

В России, конечно же, более всего известна история с Борисом Пастернаком. Узнав осенью 1958 года о своем награждении, писатель тут же направил исключительно теплую и лаконичную телеграмму Нобелевскому комитету: «Чрезвычайно благодарен, тронут, горд, изумлен, смущен». Однако, поскольку власть имущим в тогдашней советской державе было очевидно, что решающую роль в присуждении премии сыграл роман «Доктор Живаго», как известно, преданный анафеме в СССР (хотя его название в решении комитета не упоминалось), то на писателя вслед за известием из Швеции тут же обрушился ряд центральных газет, называя его изменником, клеветником, иудой, вражеским наймитом и т.д. В «отместку» за премию Пастернака немедленно исключили из членов Союза писателей. В результате этой отъявленной травли буквально через несколько дней Борис Леонидович, морально раздавленный сложившейся ситуацией, отправил в Стокгольм вторую телеграмму: «В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я вынужден от нее отказаться. Не примите за оскорбление мой добровольный отказ».

К слову, согласно распространенному мнению, кандидатуру Пастернака предложил... Генеральный секретарь ООН! Дело в том, что занимавший в то время этот высокий пост шведский дипломат Даг Ялмар Хаммаршельд, человек исключительной образованности и эрудиции, имевший ученые степени по гуманитарным наукам, юриспруденции и экономике, являлся также и одним из 18 членов шведской академии, присваивающей Нобелевские премии по литературе, которую мы уже упоминали. Считается, что именно Даг Хаммаршельд, вероятно, являясь поклонником творчества нашего соотечественника, предложил кандидатуру Бориса Леонидовича Пастернака.

Между прочим, с именем самого Хаммаршельда связан один из двух уникальных случаев в нобелевской истории. Дело в том, что, согласно уставным документам Нобелевского комитета, награды может быть удостоен номинант, который был жив на момент окончания срока приема номинаций на соответствующий год. Этой датой является 31 января. Получается, что награжденным может оказаться и умерший после 31 января текущего года номинант, если он был жив до этого дня.

Карл фон Осецкий

Борис Пастернак

Фредерик Бантинг и Чарльз Бест

Жан Поль Сартр

Тем не менее первый прецедент присвоения звания лауреата ушедшему из жизни человеку имел место лишь через 30 лет после учреждения награды. В 1931 году премии по литературе был удостоен шведский поэт Эрик Карлфельдт, умерший за полгода до награждения, — 8 апреля того же года. Комитет достаточно жестко критиковали за такое решение, видимо, не зная о допустимости подобного нюанса. Однако премия была вручена семье поэта. Но, возможно, именно ввиду этого эксцесса второй подобный случай имел место опять же только через тридцать лет, в 1961 году (вообще-то само по себе удивительное совпадение сроков — дважды интервалы по 30 лет с точностью до одного года!). И связан он как раз с именем тогдашнего Генсека ООН. 18 сентября 1961 года, направляясь в мятежный Конго, Даг Хаммаршельд погиб в небе над Африкой в авиационной катастрофе, которая, вполне вероятно, была умело организована... А через три недели после этого он был объявлен нобелевским лауреатом премии Мира. Во второй и пока в последний раз в нобелевской истории награждение премией было произведено посмертно, в данном случае исходя из особо выдающихся заслуг лауреата на посту Генерального секретаря ООН.

Но вернемся к великим отказникам. Случай с Борисом Пастернаком у нас достаточно широко известен. Но далеко не все знают, что начало отказам от премии (если не считать случая со Львом Толстым) было положено еще за 35 лет до этой истории.

В 1923 году премии были удостоены канадские физиологи Фредерик Бантинг и Джон Маклеод — за открытие инсулина, о котором сегодня знают практически все. Однако сама идея работы, результатом которой стала целая эпоха в лечении больных сахарным диабетом, да и ее реализация, принадлежали именно Фредерику Бантингу, а также его сотруднику Чарльзу Бесту. Эти двое ученых сумели в ходе экспериментов в 1921 году выделить инсулин и впервые в мире провести лечение 14-летнего мальчика в клинике канадского Торонто. Профессор Маклеод же, который первоначально буквально высмеял идею Бантинга, впоследствии стал оказывать организационную помощь двум пытливым исследователям. Которая была тем более уместна, что Маклеод занимал достаточно высокое административное положение. И вот в решении Нобелевского комитета оказалось имя Маклеода и не оказалось. Чарльза Беста, человека, который и был совместно с Бантингом автором выдающегося открытия! Бантинг сразу же заявил, что вынужден будет от премии отказаться в знак протеста против непремирования Беста. Однако затем, под влиянием коллег-ученых, изменил позицию. Но, получив премию, тут же отдал половину Бесту, официально заявив миру об основополагающем вкладе последнего в это открытие. Впоследствии члены Нобелевского комитета пришли к конфиденциальному мнению, что Бест действительно должен был получить награду. Но волею судьбы имя этого первопроходца науки так и не оказалось увековеченным званием лауреата. Хотя в Торонтском университете было создано отделение медицинских исследований имени Бантинга и Беста. И теперь в наименовании этого центра их имена стоят рядом — в память о дружбе и совместной работе.