Дэвид Берлински - Искушение астрологией, или предсказание как искусство

Разбираясь с этими непростыми проблемами, автор трактата «О звездных излучениях» выдвигает некое утверждение и добивается контроля над спорными вопросами с помощью повторов. Его работа не относится ни к физике, ни к метафизике. Тут нечто иное. Ученый предполагает , каким образом действие на расстоянии можно вписать в теорию физики, которой не существовало в те времена, когда аль-Кинди писал свой трактат, и которую он тем не менее мог себе представить.

В своих раздумьях аль-Кинди придерживается старой идеи Аристотеля о том, что изменение во всех своих формах в конечном итоге сводится к перемене места. А перемена места случается, только когда предметы вступают в контакт. Одно бьется о другое, ударяет, сдавливает, расплющивает, рушит, толкает, сдвигает другое, касается другого. Контакт. И после такого удара, сдавливания, расплющивания, разрушения, толчка, сдвига или касания другое каким-то образом меняется. Как же тогда вписать в эту схему влияние звезд, силу слова или тайну молитвы? Каким образом вписать сюда черный глаз, гипнотическое влияние магов или, например, то, как учитель контролирует развитие ученика?

Аль-Кинди приписывает свою теорию, так же как и свой ответ, разным «древним отцам»:

Ибо, устремив взгляд вверх, узрели они определенные положения бессчетных звезд: и особенно алкали они разобраться и узнать, которые из свойств семи планет распространяются более остальных, ибо доказали они, что являются особыми распорядителями мира. Они приобрели веру без тени сомнения благодаря ощущению того, что положение звезд управляет миром стихий и все предметы, из тех стихий состоящие, постижимы в каждый момент времени и в каждом месте, а посему никакая субстанция не может существовать здесь, не имея собственного прообраза на небесах, и происходит это посредством тех излучений, что посланы в мир теми же распорядителями, и в сем сомневаться нельзя [76].

Мысль о том, что планеты играют особую роль в жизни людей, — упрощенная квинтэссенция астрологических учений, которые к VIII веку были уже старыми. Однако последние восемнадцать слов выражают собственную теорию аль-Кинди, ибо именно здесь он говорит, что одна группа небесных тел сообщает свое влияние посредством другой группы небесных образований — звездных излучений. Можно разглядеть оживление потока мысли, которое на Западе приведет к открытию электромагнитного поля и различных теорий социобиологии. Введенные в рамки астрологии и астрономии волевым решением, звездные излучения аль-Кинди обладают теми свойствами, которые требуются для ответа на вопросы, не дающие покоя аль-Кинди. Излучения возникают в планетах; они несут свою силу к Земле в центре Вселенной; и они столь многообразны, как и сами звезды, «поскольку вся работа звезд проистекает через излучения, которые различны — по каждому способному меняться признаку» [77].

Но не только звезды наделены излучениями. На поверхности земли люди, минералы и горы испускают свои излучения: и это в самом деле так, ибо «огонь переносит излучение тепла в окружающую среду, а земля — излучения холода» [78]. С открытием излучения польза от него увеличивается в разы. Вот только аль-Кинди не задумывается, каким образом звездному излучению удается осуществлять свое влияние. А на этот вопрос даже современная наука вряд ли способна ответить.

Какими бы ни были частности его теории, основные идеи трактата «О звездных излучениях» не совпадают с ортодоксальным исламским учением. Действие на расстоянии — это отличительная черта, главный признак магических практик в общем и астрологии в особенности. Но действие на расстоянии существует и для молящегося. И философ, ломающий голову над физическим объяснением силы молитвы, рискует убить душу священного учения. «О звездных излучениях» — книжка опасная. Так, например, в 1277 году епископ Парижский Стефан Тампье был осужден за еретические идеи, схожие с теми, что изложены в трактате.

Подробности личных взаимоотношений аль-Кинди и Абу-Машара утрачены. Ясно только, что Абу-Машар был околдован аль-Кинди. Поразительным доказательством служит то, что, описывая способность разума преодолевать расстояния между людьми, они прибегают к обстоятельствам, которые им обоим хорошо известны. Абу-Машар обращается к аль-Кинди за наставлениями, на какое-то время становится его учеником, и они вместе изучают математику и философию Античности. Раздвигая границы своих познаний, Абу-Машар превращается в образованного человека и становится сначала довольно известным, а потом и крайне влиятельным астрологом. Принял ли он учение о звездном излучении аль-Кинди целиком? Не знаю. Но, по всей видимости, Абу-Машар приобрел нечто более важное — методологический принцип: ни шага без объяснения. И весу в этом принципе гораздо больше, чем может показаться при первом взгляде на данные четыре слова. Под «объяснением» аль-Кинди в теории о звездном излучении понимал физическое объяснение. А под физическим объяснением — схему, в которой никакая сила и никакое влияние не передаются на расстоянии, а Вселенная заполняет промежуточное пространство, просто чтобы функционировать. Тут-то и сокрыта ересь.