Знание-сила, 1999 № 05-06

Андрей Тарасов

Донорское, клонированное, искусственное сердце – союзники или соперники? Мировая кардиология ищет ответ на эти вопросы вместе с поиском самого нужного сердца – здорового.

Когда я в первый раз, второй, третий и последующие увидел сердечную операцию у академика Владимира Ивановича Бураковского, а затем в том же институте сердечно-сосудистой хирургии у академика Лео Антоновича Бакурии, а затем у трансплантологов, академика Валерия Ивановича Шумакова, то при всех разных обстоятельствах и тонкостях был поражен одним общим феноменом.

Сердце с виду обычная розовая кровоточащая мышца, скроенная мешочком. Что только с ней ни проделывают скальпели, ножницы и иглы хирургов. Ее вскрывают, перелатывают внутри и снаружи, заделывая дырки в перегородках или меняя искореженные болезнью клапаны, выстригают и вшивают новые участки сосудов вместо наглухо зашлакованных, а порой и вовсе выворачивают наизнанку, корректируя ножичком на внутренней стенке нервные пути биотоков при устранении аритмии, останавливая не на один час и обсыпая ледовой крошкой в зияющей яме вскрытой грудной полости, с отрезанными шлангами вен и артерий, куда воткнуты трубки от всхлипывающего рядом механического насоса. И вот после всех этих терзаний, сшитая белыми нитками, уложенная и обсушенная, после соответствующего «пинка» электрической «колотушкой» дефибриллятора, она начинает ритмично дергаться – как ни в чем ни бывало, в темпе, заданном космосом и миллионами лет земной эволюции, Еше олин-другой фонтанчик из мешочка, взбухшего кровью, прихватывается срочной ниткой, и готово.

Невероятная, неописуемая живучесть и воскрешаемость комочка мышц, кажущаяся почти волшебной. Поистине неостановимое со своим тук- тук, оно и переносится из одной грудной клетки в другую, чтобы ожить в чужом организме. И кажется тем более невероятным, что именно этот живчик доставляет нам больше всего неприятностей. Что именно сердечно-сосудистые недуги уносят больше половины всех преждевременно покидающих нас. Какому насилию мы его подвергаем, как терзаем и тираним, чтобы с такой настойчивостью выводить из строя столь стойкого бойца!

Никто из медиков так не загружен, как кардиологи и кардиохирурги. К сожалению, их катастрофически не хватает, по крайней мере, для российских сердечников. Недавно на открытии нового грандиозного четырехсоткоечного Института кардиохирургии имени В.И.Бураковского в Москве на Рублевском шоссе чуть не со слезами говорилось, что в Америке почти тысяча таких центров, гарантирующих жителю по крайней мере такую рутинную ныне операцию, как шунтирование. Хирурги считают свой метод наиболее радикальным и эффективным для восстановления сердечной полноценности пациента, включая и профилактику таких нокаутов, как инфаркт и инсульт. Обнаружили бляшку в сердечной или сонной артерии, аккуратно вырезали ее, не дожидаясь, пока порвется закупоренный сосуд и сделает цветущего человека инвалидом, да еще паралитиком. Что и делается везде в развитом мире, не знающем такого понятия, как «медицинская провинция».

На международных конференциях зарубежные коллеги часто удивляются, из каких тяжелых состояний наши хирурги вытаскивают своих пациентов. Наши оценивают этот комплимент двояко: а что делать, если мы получаем в столичной клинике такого запущенного больного, каких свет не видел! «У них» раннее радикальное лечение сохраняет практически здоровое сердце, у нас провинциал через годы ожидания добирается до центральной клиники уже калекой.

Тем не менее на острие кардиохирургической науки у нас тоже что-то происходит, и лучшие научные силы пытаются, как могут, удержаться на мировом уровне. Или хотя бы…

Что там рассуждать, иду в шумаковский институт, потому что там после трехлетнего перерыва снова взялись испытывать новое поколение искусственных сердец, и снова появились долгожданные пациенты – телята. Напомню: когда сам Шумаков в 1975 году впервые имплантировал теленку собственное институтское искусственное сердце «Поиск-1», это была мировая сенсация. Теленок прожил 12 часов. Потом телята жили-поживали, пожевывая свой комбикорм, уже по полсотни суток, а в 1984 году рекордсмен среди них прожил 102 дня. Это было время самых радужных надежд, тем более в середине семидесятых заработало советско-американское соглашение по проблеме «Искусственное сердце», начался интенсивный обмен специалистами, научными идеями, насосными устройствами, системами управления, и, без преуменьшения, много чего полезного можно было позаимствовать и у нас. Координатором программы с американской стороны был ныне всероссийски известный профессор Майкл деБейки, а с советской – Валерий Шумаков.