Знание-сила, 2001 №05 (887)

Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал

Издается с 1926 года

«ЗНАНИЕ – СИЛА» ЖУРНАЛ. КОТОРЫЙ УМНЫЕ ЛЮДИ ЧИТАЮТ УЖЕ 75 ЛЕТ!

На этой странице коллектив редакции соседствует с карликовым шимпанзе. Словесники и… бессловесные твари? Вчерашний день! Приматы давно освоили «высокие технологии» общения. В их распоряжении не только язык глухонемых, но и разговорный английский, а также клавиатура, с помощью которой они могут выражать свои мысли. Они заказывают подарки по телефону и публикуют свои работы в Интернете. То ли еще будет? Об этом – статья супругов Ефремовых.

Нам 75, мы далеко не молоды, если измерять возраст журнала, как возраст человека; мы можем гордиться накопленным опытом, с грустью взирать на молодых и при случае напоминать, что старый друг лучше новых двух.

Нам 75, а возраст журнала совсем не измеряют годами человеческой биографии – это биография общества, страны, это история и нынешний день общественного сознания. И тогда мы молоды, мы устремлены вперед, и только что родившиеся могут нам позавидовать.

Мы сами готовы себе завидовать; и огромное спасибо Международному фонду «Поколение», благодаря которому мы смогли, отложив все дела на завтра, с удовольствием целый вечер предаваться этому чувству в окружении родных и близких журналу людей.

Фото М Ольхина

Александр Волков

У каждого из нас есть странный двойник, хотя мы об этом часто не задумываемся. Всю жизнь, как заколдованные, мы кружим возле него, возвращаясь к нему почти ежедневно. Ведь мы живем рядом с ним – точнее, внутри него. Мы смотрим на него в упор, но не догадываемся, как же он похож на нас. Даже лишь эпизодически что-то меняя в нем, мы бессознательно подчеркиваем наше сходство. Этот «двойник», это существо, едва ли не больше напоминающее нас, чем дети, – наш Дом.

Дом – это раковина, к которой за тысячи лет человек прирос так, что теперь она даже повторяет анатомию его тела. В нем есть свое чрево – кухня; есть глаза, которыми дом глядит на мир из-за оконных стекол; есть крохотные лапы – балкон и лестничная площадка (или крыльцо), которые дом осторожно вытягивает, будто стремясь дотронуться до тех, кто к нему подошел.

Дом очень восприимчив к своим обитателям. Он стремится копировать их суть. В нем может быть идеальный, безжизненный лоск, и он так точно отражает пустоту в душе его обитателя, что ее не могут скрыть ни блестящая отделка, ни дорогие украшения. Тогда дом становится уликой. Он неумолимо выдает происхождение хозяина, его неспособность рефлексировать, его неумение воспитывать себя. На новом этапе русской истории интерьер домов, в которых стали селиться ее теперешние герои, часто бывает так же обличителен, как прямая речь персонажей Зощенко, уверенно искавших свой «счастливый путь».

В памяти всплывает фотография другого дома. Стена комнаты занята книжными полками. Они тянутся до потолка. Все их население – от огромных энциклопедий до брошюр – будто взвихрено и не знает покоя. В дверном проеме видна еще одна комната, отданная под книги. По беспорядку среди них видно, что они живут той же напряженной жизнью, что и их хозяин. Дальняя комната кончается зеркалом. В нем отражен новый ряд полок, на которых застыли книги. В зеркале белеет огромное окно. Оно кажется дверью в бескрайний мир, а то и светом, который искал Данте. Перед окном – огромный стол, покрытый стопками черновиков. Перед столом – грузный старик, затерянный среди внутренних «комнат» и «полок», старик, на которого так похож его Дом: Виктор Шкловский.

На протяжении последних тысячелетий Дом пережил несколько важных трансформаций. Когда-то он был общим достоянием. В доисторических жилищах люди селились целыми общинами. Потом из «мы» все отчетливее стало выделяться «я».

Огромный дом сперва превратился в множество мелких домиков, приставленных друг к другу, как то было в древнейшем анатолийском городе Чатал-Гуюке. Археолог Д. Мелларт, раскопавший этот город, был изумлен его планировкой. Сотни прямоугольных домов (размеры их 6 х 4,5 метров; высота 3 метра) стояли вплотную друг к другу – стена к стене. Не было и намека на улицы или хоть какие-то проходы между ними. Передвигались все, очевидно, по плоским крышам зданий, В крышах были предусмотрены люки. Через них горожане спускались в жилища, напоминая сусликов, прячущихся в норки. Так они защищались от хищных зверей или враждебных племен. «Наружная часть поселения. – писал Мелларт, – представляла собой массивную стену, а другие оборонительные сооружения были не нужны».