Дирк Уффельманн - Дискурсы Владимира Сорокина

Что касается интервью Сорокина, настоящий всплеск активности пришелся на 2002 год, не только в связи с «За стеклом» и скандалом, разгоревшимся вокруг «Голубого сала» (см. восьмую главу). Растущее число просьб об интервью, очевидно, отвечало новой установке Сорокина на большую открытость: теперь он был готов общаться не только с отдельными собратьями по перу или специалистами по московскому концептуализму, например Александром Генисом и Петром Вайлем657, но и с популярными изданиями, такими как газеты «Известия» и «Комсомольская правда», глянцевые журналы Esquire и L ’Officiel в России, ведущий немецкий журнал о политике Der Spiegel, венская газета Der Standard, Gazeta Wyborcza и Polityka в Польше, газета El Pals в Испании, радиостанции «Эхо Москвы» и «Радио Свобода», — все они превратили Сорокина чуть ли не в представителя «бомонда»658.

Подборку из 94 интервью в разделе «Интервью» на персональном сайте Сорокина (srkn.ru/interview; по состоянию на 6 февраля 2021 г.) нельзя назвать исчерпывающей. С одной стороны, здесь недостает наиболее часто цитируемых интервью — тех, которые писатель давал Салли Лэрд в 1987 и 1992 годах659, Александру Генису и Петру Вайлю в 1992 годуббО и Серафиме Ролл в 1995 годуббі. С другой — из поля зрения явно выпали незатейливые интервью начала 2000-х годов для мейнстримных СМИ: в 2000-е годы их разместили на сайте, но позже убрали662. К тому же неясно, почему более строгий отбор не коснулся 2010 года, на который приходится максимальное число интервью — 27 (srkn.ru/interview/2010 и srkn.ru/interview/2010?page=l; по состоянию на 6 февраля 2021).

Если читать интервью с Сорокиным в хронологическом порядке, нетрудно заметить, как в интервью, данных разным популярным СМИ, после шоу «За стеклом» смещаются акценты. Предметом обсуждения становится уже не поэтика писателя, а его личность и — несколько позднее — политические взгляды. Здесь Сорокин впервые сталкивается с интересом к своей частной жизни; если раньше он четко разграничивал литературу и частную жизнь, теперь он рассказывает о своих пристрастиях в быту. В феврале 1995 года, разговаривая с Серафимой Ролл, Сорокин еще уклонялся от прямых ответов, словно бы защищаясь от подобного любопытства: «И вообще, ничто человеческое мне не чуждо»663. Вскоре после эпизодического участия в «За стеклом» Сорокин в интервью интернет-порталу km.ru с готовностью поделился с широкой публикой подробностями своей частной жизни, рассказав о детстве, жене, дочерях, собаках и рецептах разных блюд664, а также ответив на стандартные вопросы о том, что он любит (рыбу, водку, белое вино и шахматы) и не любит (джин, запах духов, фильмы Андрея Тарковского)665, — информация, указанная и в профиле писателя на проекте «Сноб», участником которого он стал в декабре 2008 годаббб. Примерно тогда же Сорокин соглашается, чтобы публикации его интервью, где он прибегает к «тропам искренности и откровенности»667, сопровождались фотографиями, на которых он запечатлен как любящий муж и отец дочерей-близняшек, дома в рабочем кабинете, с собаками и так далее, — можно сказать, что перед нами «самопрезентация по образцу знаменитостей»668. Отрывочные сведения о частной жизни Сорокина можно найти и в его колонках на сайте snob.ru (2009-2010). Во второй половине 2000-х годов он много путешествовал, что отражено и в подборке интервью на сайте669: в 2005 году — в Израиль, в ноябре 2009-го — в Норвегию, а в декабре того же года — в Данию, в сентябре 2008 года — в Украину, где писатель снова побывал в октябре — ноябре 2010 года.

Собственно художественные тексты Сорокина вплоть до сегодняшнего дня оставались чуждыми какой-либо автобиографичности. Однако преданные читатели Сорокина заметят рассыпанные по страницам его произведений скрытые биографические отсылки, например к его заграничным путешествиям (в частности, к поездке в Пассау в декабре 2012 года в романе «Манарага»670), или намеки на друзей и исследователей: в Hochzeitsreise Маша-1 и Маша-2 как будто бы случайно упоминают Швальбахерштрассе в Кельне, где в то время жил теоретик концептуализма Борис Гройс671; в «Голубом сале» фигурирует второстепенный персонаж по фамилии Витте — однофамилец Георга Витте, жившего на тот момент в Берлине специалиста по московскому андеграунду672; берлинский район Шарлоттенбург, где сам Сорокин поселился за рубежом, упоминается в «Манараге» с подробностями, известными только посвященным673; в «Дне опричника» автор весьма прозрачно намекает на Бориса Гройса, своего бывшего соратника по кружку концептуалистов, философа Михаила Рыклина и его жену Анну Альчук, изображенных с ненавистью глазами опричника Комяги, представителя неототалитарного режима674.