Владислав Пронин - Уроки немецкого (Антифашистская тема в современной немецкоязычной литературе)

Зигфрид Ленц, по его признанию, поставил перед собой серьезную задачу — найти в современной действительности героя, который являл бы собой подлинную преданность идеалам, как Альберт Швейцер, Анджела Дэвис или Че Гевара. О невероятных трудностях, которые встали на этом пути, Зигфрид Ленц неоднократно говорил интервьюировавшим его журналистам. Не случайно к этой проблеме обращаются немногие западные писатели, считая ее практически неразрешимой, да и сомневаясь в том, надо ли демонстрировать читателю идеальные натуры, внушая ему тем самым мысль о собственном несовершенстве.

Такого рода сомнения периодически одолевают Янпетера Хеллера, который считает вдохновляющий пример понятием сомнительным и спорным. Дескать, навязывая идеальный образ, воспитатель тем самым подавляет личность ученика, заставляет подражать, уподобляться «живому примеру», а не стремиться к самовыражению. Чужой опыт заслоняет перспективы, мешает развитию критических способностей… и многое другое в том же духе время от времени усматривает подозрительный Хеллер в «живых примерах» своих коллег.

Зигфрид Ленц не согласен с Хеллером, но он вовсе не спешит отмахнуться от его схоластических парадоксов. Писатель понимает, что никакой назидательный образец не опасен, если у учителя и ученика есть голова на плечах. Однако известная доля здравого смысла в пылких филлиипиках Хеллера имеется. Автор «Живого примера» и сам видит реальную опасность в том, что нынешнее молодое поколение Запада живет под тотальным гнетом всяческих кумиров и ловко сфабрикованных авторитетов. Желание отождествить себя со знаменитым артистом или прославленным спортсменом, истерическое сопереживание конвульсиям демонстрируемых с эстрады или на экране страстей оборачивается психологическими расстройствами. Ленц в сущности внушает взрослому читателю и подростку: не поклоняйся идолу, уважай и цени истинного героя. Но как его найти в современной жизни? Страшная ошибка стоила жизни сыну одного из составителей хрестоматии: сын Нундта Харальд покончил жизнь самоубийством. Он расстался с жизнью, успешно выдержав выпускной экзамен, здесь же, в Гамбурге накануне вступления в самостоятельную жизнь. Самоубийство странное, ничем будто бы не мотивированное.

Старик Пундт с присущим ему педантизмом начинает доискиваться до причин гибели сына, дотошно проводит самодеятельное расследование. И в итоге должен сделать вывод, что причина самоубийства — он сам и его система домашнего воспитания.

Именно биография Харальда Пундта убеждает, что современная буржуазная. семья и казенная гимназия калечат детей. От Харальда отец садистски требовал неукоснительной дисциплины. Не потому, что директор Пундт столь уж жестокосерден, просто он привык функционировать механически и к этому же старался приучить сына. Вырвавшись из отцовской опеки, Харальд–студент стремился стать независимой личностью. Он и его друзья видели свою задачу в том, чтобы бороться с несправедливостью, наказывать гнусность добиваться свободы. Но свободы во имя чего? Это им было пока неясно. Хотелось чувствовать себя свободными, раскованными и только. Лидер их компании сочинял песни протеста, пропагандируя туманные идеи. Он стал кумиром Харальда, его вторым «я». Но однажды певец сменил имя и убеждения, создал себе модный репертуар. Вчерашний правдоискатель сделался любимцем не отягощенных умственным багажом подростков. Словом, случилось обычное превращение протестующего искусства в коммерческое предприятие.

Не только, разумеется, из‑за разочарования в кумире погибает Харальд, но еще и потому, что ему, увы, не оставалось ничего другого, как приспособиться к торжествующему буржуазному правопорядку. Морально и Харальд был готов к адаптации.

У Зигфрида Ленца своя, далеко не бесспорная и уж во всяком случае не исчерпывающе полная концепция антибуржуазного молодежного движения, но он проницательно уловил в нем две крайности.

С одной стороны, абстрактные гуманные лозунги в защиту личности, провозглашение всеобщего равенства, призывы вернуться назад к природе. В силу своей сугубой риторичности этот протест не опасен ни для капиталистического строя, ни для тех, кто протестует таким способом.

С другой стороны, нечто соответствующее давней российской «теории малых дел». Бороться против малейшего ущемления прав, на всякую антидемократическую акцию отвечать противодействием. В этой связи Ленц довольно иронически изображает ребячью демонстрацию против повышения цен на школьные проездные билеты. Громогласно требуя вернуть им пфенниги, которые отбирают у них господа–сенаторы, хиппи движутся по маршруту, заранее согласованному с полицией. Сцена напоминает скорее маскарад, карнавал, но никак не политическую демонстрацию. Юные «бунтовщики» никому не мешают, кроме водителя трамвая. Из‑за помех транспорту завязывается стычка с полицией, что невероятно поднимает авторитет демонстрантов в их собственных глазах.