Всеволод Чаплин - Тайны Церкви

Еще сюжет из жизни постперестроечного телевидения. Одна ведущая, любившая блеснуть эстетизмом и эрудицией, однажды так обратилась в эфире к митрополиту Питириму: «А сейчас я бы хотела, чтобы владыко сказало нам что-нибудь о высоком».

Переводы православных богослужебных терминов и цитат на английский – вечная тема для нареканий и шуток. То переводят сугубо католическими терминами, то транслитерируют греческие слова (даже там, где есть хорошие английские аналоги), то поступают «от ветра главы своея». На обложке одного альбома хоровой музыки как-то прочел: «Dostoino Est’ (To Eat with Dignity)».

При одном церковном зале есть VIP-комната, куда заходят в основном архиереи, министры, депутаты, генералы и прочая, прочая. Именно там установлена – в отличие от всего остального здания – антивандальная сушилка для рук. Неужели наша элита может быть так деструктивна в минуты стресса?

Филарет Денисенко, который сейчас стал лучшим другом греко-католиков и чуть ли не главным последователем Петлюры и Бандеры, всегда умел подстроиться под господствующую идеологию. До 1990 года – под советскую. Во время московского заседания Центрального комитета Всемирного совета церквей он давал пресс-конференцию. В это время у Дома туриста, где все это происходило, стоял пикет греко-католиков, требовавших легализации своих приходов. Естественно, тогдашнему Экзарху Украины задают вопрос на униатскую тему. Он в свойственной ему жесткой манере медленно выговаривает, тяжело стуча двумя пальцами об стол:

– На территории советской Украины униатской Церкви нет. Униаты – это пособники фашистов, которые удрали в сороковые годы с немцами.

– А эти люди что здесь делают?

– Я вам еще раз повторяю: на территории советской Украины униатской Церкви нет.

Один протодиакон, недавно скончавшийся в этом почетном звании, любил говорить:

– Что попы? Как клопы – туда-сюда, туда-сюда… Так и бегают. А я – протодиакон.

Про святого Валентина в связи с «его днем» сочиняют самые разные небылицы. Особенно любят рассказывать, что он венчал чуть ли не всех желающих – без разбора веры, национальности и возраста (это в третьем-то веке!). Католический священник отец Игорь Ковалевский даже рассказывал, как журналистка его спросила:

– А сколько пар успел повенчать святой Валентин, пока его не замучила инквизиция?

В Москву приехал видный американский государственный муж. На встречу с ним пригласили представителей разных религий и конфессий. Обходя ряды, гость дошел до баптистов. Поинтересовался их количеством в России:

– How many are baptists here?

После минутного замешательства ему ответили:

– We are here: one, two, three…

Как-то стоял на трибуне парада на Красной площади. Рядом – один из наших иерархов и представитель инославной конфессии. Оба люди весьма «весомые», да и я, мягко скажем, не пушинка. Вместе мы тянули минимум килограммов на четыреста. А под ногами – шаткая дощечка, под которой три метра пустоты. Сначала меня это забавляло, но вот когда наш инославный брат начал слегка подпрыгивать в такт музыке, я подумал: вот и смерть моя пришла… Все-таки искусство, провоцирующее бурные эмоции, – вещь опасная.

В начале девяностых очень популярны были гороскопы (сейчас, слава Богу, внимание к ним не так велико). По ним женились и выходили замуж, шли или не шли на работу и в гости, назначали и отменяли важные встречи. Проникло это поветрие и в церковную среду. Один прихожанин, любящий порассуждать и порасспрашивать о жизни архиереев, как-то заявил мне:

– Владыка X и владыка Y никогда не договорятся. Ведь один – Свинья, а другой – Крыса!

Одна из любимых семинарских басен (не быль). Ректор, выступая на выпускном акте, говорит:

– Особо благодарю выпускниц регентской школы. Вы, дорогие сестры, своим видом и поведением побудили многих студентов к принятию монашества.

Впрочем, значительная часть учениц регентских отделений выходят замуж за семинаристов и благополучно становятся матушками. Один священник, поздравляя с юбилеем владыку митрополита Кирилла, так отметил его заслугу как создателя первого регентского класса в Ленинградских духовных школах:

– В этом проявилась ваша ревность о восстановлении института православной семьи!

У владыки Питирима было очень редкое Евангелие – богато украшенное, размером сантиметров 80 на 50. За всенощной под 1000-летие Крещения Руси решили с ним послужить. Два диакона, красные и потные, держали его на амвоне, пока третий возглашал прокимен. Елеем помазывал архиепископ Симон (Новиков), я держал сосуд. Когда помазали всех, владыка тихо спрашивает меня: