Максим Пулькин - Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)

В 1742 г. кузнецкая воеводская канцелярия случайно узнала о собравшихся в одной из местных деревень вооруженных старообрядцах, готовящихся к самосожжению. На место событий, в деревню Лепехино, отправился отряд драгун и казаков во главе с унтер-офицером. В инструкции, составленной для этого воинского подразделения, указывалось, что главная задача состоит в том, чтобы «успокоить умы раскольников и до горения их не допустить, убедив всех разъехаться по домам своим без опасения и боязни» [520]. Основную часть отряда предполагалось спрятать в лесу неподалеку от места скопления старообрядцев. Для переговоров «послать к ним только одного или двух смышленых людей», обязанных разъяснить им, что «к горению намерение они имеют от прельщения их лжеучителей, которые их приводят к прекращению здешней жизни и к будущему за злые дела мучению» [521]. Наставники самосожигателей, поясняли присланные из воеводской канцелярии проповедники, ведут паству в огонь по двум причинам. Во-первых, «для того, чтобы их неправое учение не обличилось» и, во-вторых, с тем, чтобы «не лишиться от простого народа скверного своего прибытка». После красноречивых обращений и длительных уговоров к потенциальным самосожигателям следовало применить силу. К ним планировалось послать казаков и драгун, переодетых «нищенским образом», и обманным путем проникнув в «згорелый дом», арестовать всех тех, кто собирался погибнуть в огне. На всякий случай предусмотрительные солдаты подготовили также длинные шесты с железными крючьями, чтобы вытаскивать людей из огня. На увещания старообрядцы ответили обычными в таких случаях ругательствами и отказались от дискуссий. Тогда командир приказал драгунам и казакам штурмовать здание, в котором засели самосожигатели. После начала перестрелки свершилось самосожжение: «не успел еще рассеяться пороховой дым, как пред отрядом уже представилась страшная огненная картина» [522]. Во время начавшегося вскоре следствия мнения представителей власти разделились. Одни порицали старообрядцев, приверженных самосожжениям, которые «намерение к горению имели от прельщения их же учителей, которые приводят их к прекращению здешней жизни». Другие обвиняли во всем неосмотрительного командира отряда, посланного для предотвращения «гари», поскольку он «набросился на раскольников без увещания их» [523].

Крайне редко самосожжения удавалось предотвратить путем умелого вмешательства представителей местной власти. Один такой случай известен по материалам Томского края. В 1746 г. в деревне Тугозвоновой старообрядцы собрались для самосожжения. Катастрофу предотвратил специально для этой цели командированный из Кузнецка поручик Волков. Он прибыл с воинским отрядом, но спрятал своих людей в лесу. Обеспокоенным старообрядцам он объявил, что отправляется обучать драгун, а до них ему «дела нет». «Насмертники» повели себя необычным для такого рода ситуаций образом. Они, простодушно поверив офицеру, разошлись по домам. Тогда поручик с солдатами ночью «переловил зачинщиков дела – расколоучителей Терентия Бычкова и чернеца с Керженца Никодима с некоторыми из последователей. <���…> Лишившиеся предводителей и товарищей раскольники присмирели и успокоились» [524].

Иногда власти отменяли репрессивные меры после того, как участники самосожжения, добровольно отказавшиеся от «самогубительной смерти», были захвачены. Так, в сентябре 1743 г. Сенат рассматривал дело о самосожжении сибирских старообрядцев. Суть проблемы, которую предстояло решить, заключалась в следующем. Несколько старообрядцев, жителей Белоярской крепости, уцелели (вероятнее всего, просто сбежали) во время очередного самосожжения, унесшего жизни 18 человек. Вскоре они отреклись от старообрядческого вероучения и обратились к «никонианской» церкви. Сенат распорядился, учитывая внезапное и редкое для самосожигателей раскаяние, подвергнуть их сравнительно легкому наказанию: «для страха других, чтоб также не чинили (т. е. не участвовали в самосожжениях. – М.П .), учинить им наказание кнутом». В том случае, если бы они остались верны старообрядческому вероучению, их суровая участь была предрешена. Тогда «подлежали б они по именным указам не токмо наижесточайшему наказанию, но и смертной казни». В Сибирскую губернию, по итогам расследования, был послан указ, предписывающий не допускать старообрядческих «собраний». В случае их появления всех участников сборищ, «переловя, для увещания отослать в Духовное правление». За теми, кто обратился к синодальной церкви, предписывалось длительное время «смотреть накрепко, чтоб они в том пребывали твердо». Если старообрядцы останутся при своих прежних убеждениях, то надлежало подвергать их разнообразным карам, в том числе и смертной казни [525].