Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

Можно еще сказать, что когда есть попытка жить по благодати в афанасьевском смысле, из-за отсутствия устава и разработанного правового аппарата нередко может наблюдаться бесправие по отношению к рядовым братчикам. Отец Георгий, следуя отцу Николаю Афанасьеву, стремится создать благодатное, а не правовое пространство жизни, но такое противопоставление права и благодати в общинно-братской жизни и проблемы, с этим связанные, наглядно показывают уязвимость экклезиологии отца Николая Афанась-ева в этом вопросе. Основной принцип права – защита слабого, право нужно больше слабому, а не сильному, и когда есть чрезмерное противопоставление права и благодати, этого слабого могут лишить защиты. Отсюда так часта в ПСМБ практика вывода за пределы братства неудобных или неугодных братчиков (не по принципу, скажем, их греховности, а по принципу их самостоятельности). Нет устава братства, который мог бы этих братчиков защитить. Вообще, пренебрежение к праву как таковому и шире – к европейскому антропоцентризму в целом, где существенное внимание уделяется сугубо человеческой стороне дела (без отсылки к духовным предметам), чрезвычайно характерно для восточно-православного христианства.

Вышеперечисленные проблемы свидетельствуют о том, что при всем существенном шаге вперед и в общинно-братской экклезиологии «теология расколотости» остается до конца непреодоленной.

Церковь-космос. Экклезиология отца Сергия Булгакова

Хотелось бы поговорить еще об одном православном мыслителе, который, на наш взгляд, оказал существенное влия-ние на православную экклезиологию XX века. Это отец Сергий Булгаков. Конечно, о нем следовало бы говорить раньше всех, т. к. его жизнь и его творчество предшествовали жизни и творчеству других действующих лиц нашего повествования. Но мы не случайно так построили наше изложение, что говорим о нем позже. На наш взгляд, именно этот автор предложил наиболее глубокое экклезиологическое осмысление, поэтому вполне логично говорить о нем в конце.

В 1942 году отец Сергий Булгаков заканчивает в Париже книгу «Невеста Агнца», в которой в том числе обосновывает ряд экклезиологических положений.

По отцу Сергию Булгакову, Церковь есть, прежде всего, диадическое откровение Логоса и Духа Святого. Всякая экклезиология, ориентированная монистически, по его мнению, дефективна. «В церковном организме соединяются многие члены и распределяются многоразличные дары при наличии живого многоединства, которое возглавляется Христом и оживляется Духом Святым. Для характеристики этого организма одинаково существенно параллельно с многоединством ипостасных членов тела и многоединство даров Духа, которыми в их целокупности Дух Святой напояет все человечество».

«Учение о Церкви как теле Христовом, о храме Духа Святого имеет, прежде всего, значение антропологическое, в нем утверждается некий панхристизм и панпневматизм, для которых притом не поставлено каких-либо ограничений. В данном ракурсе оно просто содержит мысль, что после Боговоплощения и Пятидесятницы Христос есть глава всего человечества и, следовательно, живет в нем. То же справедливо и по отношению к Духу Святому. Это учение о Церкви, которое напрямую вытекает из апостольских посланий, не должно быть превращаемо в некий декоративный орнамент, остающийся только на заднем плане, при обращении главного внимания на институциональную природу Церкви, ее внешнюю организацию». «Церковь как Богочеловечество, как Тело Христово и Храм Духа Святого представляет собой соединение начал божеского и тварного, нераздельное и неслиянное их взаимопроникновение. В синергизме божественное начало проникает в человеческое, человеческое же возводится к божественному. Поэтому практически синергизм есть подаяние божественных даров и приятие их. В своей совокупности эти дары суть полнота, а в своей приуроченности к личному приятию в раздельности их суть разные служения». Через это и совершается возрастание тела Церкви. Причем количество и качество перечисляемых у апостола Павла даров отнюдь не носит исчерпывающего характера и, конечно же, оставляет возможность для развития, дополнения и интерпретации.

Мы видим, что в экклезиологии отца Сергия церкви предается космическое значение. Границы церкви от евхаристического собрания раздвигаются до размеров всего человечества. Конечно, на отца Сергия оказал влияние философ Владимир Соловьев с его учением о богочеловечестве, но именно отец Сергий Булгаков ввел это учение в богословский контекст, найдя соответствующие терминологические связи. В отличие от отца Николая Афанасьева отец Сергий предлагает онтологию даров Духа Святого, которая глубока и целостна: «Все служения имеют характер личных даров, служений, вдохновений, творчества, органично входящего в жизнь церковную. Церковь здесь раскрывается не в аспекте институционального иерархизма, но личного творчества и вдохновения, как содержание жизни церковной. Эта органическая и творческая жизнь Церкви онтологически предшествует иерархическому началу, в организованной форме возникающему в Церкви позже. Этот духовно-органический характер Церкви в сравнительно позднейшее время в значительной мере забывается и даже затемняется институцио-нально-иерархическим». «Границы Церкви мистически или онтологически совпадают с границами силы Боговоплощения и Пятидесятницы, каковые обуславливаются лишь готовностью человека к тому, чтобы вместить данное откровение». Божественный свет, достигая человека, свидетельствует ему спасение, и это свидетельство универсально, оно призвано расшириться до всего человечества. Даже далее, «универсальность необходимо распространить от человека и за человека. Человек не существует отдельно или оторвано от всего мироздания, напротив он есть его средоточие и центр, и человеческая природа в себя включает всю тварную природу». Однако в раскрытии взаимодействия начал Божеского и человеческого надо провести различие Церкви как благодатного установления и отделить ее от всего остального мира, лежащего вне ее, «во тьме и сени смертной».