Том Райт - День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Ключ к выходу из тупика, как это часто бывает, находится в самом начале. Библия сознательно рассказывает об истории Израиля и его земли так, что это перекликается с историей Адама и Евы в саду Эдемском. Разумеется, мы можем думать, что эти истории были созданы и записаны в обратном порядке: что тот, кто записал первые главы Бытия в том виде, в каком они нам известны, уже держал в уме долгую историю Израиля. Две эти истории помогают понять одна другую. Стоит прочитать рассказ об Адаме и Еве – и вам открывается суровый смысл более длинной истории Израиля. Прочтите все повествование об истории Израиля, и вы поймете трагедию человечества, которая с важнейшими яркими подробностями представлена в первых главах Бытия.

Но две эти истории – не просто параллели, где одна просто иллюстрирует другую. Бытие рассказывает об Аврааме и его потомках так, что читатель видит: эта семья призвана стать средством для решения проблемы всего человеческого рода . Вот в чем смысл Бытия 1–12. Бог призывает Авраама и Сарру, чтобы устранить последствия того, что сделали Адам и Ева. Тогда Бог может снова осуществлять свой изначальный замысел о творении. Земля Обетованная должна была стать новым Эдемом. Об этом ясно говорят оба древних текста, именно так их позднее понимали многие другие авторы – как еврейские, так и христианские.

Из этого сразу следуют три вещи. Во-первых, земля Обетованная должна была стать местом жизни , противоположностью смерти. Об этом с большой силой говорится в конце Второзакония (30:15–20), что перекликается с Бытием 3:22–24, где Адама и Еву изгоняют из Эдемского сада, лишая их доступа к древу жизни. Та жизнь, которая была дарована и утрачена в начале, должна быть восстановлена в конце. «Жизнь» на Земле должна стать ответом на «смерть» изгнания из Эдема.

Во-вторых, эта Земля должна стать в конечном итоге местом Божьего присутствия . Первоначальное творение, небо-и-земля, должно было стать жилищем не только для людей, но и для Бога-Творца. Творение в целом было своеобразным Храмом, в центре которого стояли люди, «образ» Бога. Скиния в пустыне и затем Иерусалимский Храм были как бы творением в миниатюре, «микрокосмом», местом, где Бог будет обитать среди своего народа, которое указывает на его желание в конечном итоге обновить и восстановить творение, заполнить его своим мощным присутствием. (Эту цель подразумевают многие библейские книги, и она всплывает на поверхность в таких текстах, как Чис 14:21, Пс 71:19, Ис 11:9 и Авв 2:14). Читая о создании скинии в конце Исхода и о том, что в ней должен делать первосвященник Аарон, мы можем увидеть тут стремление обновить или восстановить изначальное творение первых глав Бытия. «Микромир» священного шатра, этого замкнутого пространства, наполненного присутствием Бога, перекликается с историей изначального творения. Небо и земля созданы друг для друга. Бог таинственно присутствует там и тут. Люди, носящие образ Божий, стоят в центре и играют роль священников.

В-третьих, Писания Израиля намекают на то, что сама Земля была указателем, который говорил о чем-то большем. «Проси у Меня, – говорит Бог своему помазаннику царю, – и Я сделаю народы наследием твоим и края земли владением твоим» (Пс 2:8). Тут «земля Обетованная» расширяется, включает в себя весь мир; о том же говорят Псалмы 71 и 88, а тексты пророков, такие как Исаия 11, добавляют к этой картине образ обновленного творения. Другие псалмы и тексты пророков утверждают, что Бог Израилев задумал в конечном итоге распространить свое спасающее и человечное правление на весь мир. И тут в очередной раз Писание говорит не о душах, «отправляющихся в рай», но о грядущем новом творении, на которое указывает Обетованная земля как его знак и символ.

Важен каждый отдельный элемент этой невероятно сложной (для нас) картины, если мы хотим проникнуть в мысли первых последователей Иисуса и понять, что они имели в виду, когда говорили, что Иисус умер «по Писаниям» и «за грехи наши». Если нам не удастся все это соединить, если мы не увидим всю картинку как единое целое, наши представления о кресте будут определяться неверными схемами и формулировками. Хуже того: тогда мы поместим крест в иной контекст, в другие рамки. И в этом ином контексте, который был создан, чтобы заполнить пробелы контекста первоначального, самые важные слова, такие как «за грехи наши», обретут иной смысл, который будет отличаться от первоначального – это тонкое отличие, но оно существенное. Тогда мы отделим этот смысл от Библии, от истории Израиля – и он обретет языческий характер.