Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В основе социологических исследований постсекулярности лежало желание подчеркнуть трансформирующую природу религии для светских обществ, обозначить новизну постсекулярной религиозной констелляции. Социологи не пытались просто засвидетельствовать «возвращение религии» [460] Rosati M., Stoeckl K. (eds.) Multiple Modernities and Postsecular Societies. Farnham: Ashgate, 2012. . Массимо Розати в своем исследовании религии в посткемалистской Турции обращал внимание на новизну местных религиозных практик, например появление нетрадиционных молитвенных и мемориальных мест [461] Rosati M. The Making of a Postsecular Society. A Durkheimian Approach to Memory, Pluralism and Religion in Turkey. Edited with a Foreword by A. Ferrara. Farnham: Ashgate, 2015. . Географы и социологи-урбанисты [462] Molendijk A., Beaumont J., Jedan Ch. (eds.) Exploring the Postsecular: The Religious, the Political and the Urban. Leiden-Boston: Brill, 2010; Beaumont J., Baker C. (eds.) Postsecular Cities: Space, Theory and Practice. London: Continuum, 2011; Herman A., Beaumont J., Cloke P., and Walliser A. Spaces of Postsecular Engagement in Cities // Beaumont J., Cloke P. (eds.) Faith-Based Organizations and Exclusion in European Cities. Bristol: Policy Press, 2012. P. 59–80; Baker C., Cloke P., Williams A. and Sutherland C. (eds.) Postsecular Geographies: Re-Envisioning Politics, Subjectivity and Ethics. London: Routledge, 2018. подобным же образом подчеркивали трансформирующую роль религии в том, что они называют «постсекулярными пространствами участия». Эти новые пространства контрастируют с теми, которые традиционно занимают религиозные организации.

Все эти исследования объединяет интуиция о том, что постсекулярное общество — это такое место, где диалог между различными религиями и между религиями и светскими мировоззрениями не является конфронтацией самодостаточных идеологических вселенных. Постсекулярное общество — это встреча, которая оказывает преображающее воздействие на каждого из участников, пробуждая в них процессы саморефлексии. Вопреки концепции десекуляризации постсекулярность подразумевает, что возрождение религии — это не возвращение к досекулярному, досовременному status-quo-ante [463] Возврат к исходному состоянию ( лат. ). , но формирование новой ситуации плюрализма. Такой плюрализм отныне применим и к самим религиям, которые теперь рассматриваются не как монолитные образования, но как многоголосные структуры, как часть в высшей степени плюралистического общества, с которым они разными путями вступают во взаимодействие.

Если ключевым понятием для описания процессов секуляризации была «дифференциация», то есть отсоединение религии от политики, экономики, права, культуры и прочих сфер, то ключевым в постсекулярном контексте становится понятие «гибридизации» и, соответственно, «гибрида» — то есть формирование причудливых переплетений между религиозными и политическими, экономическими, правовыми, культурными и прочими элементами [464] См подробнее главу 4 данной книги. . Можно даже ввести термин «троеверие» для описания этих постсекулярных гибридов. Если хорошо известное понятие «двоеверие» было призвано описать гибридные культурные формы, складывающиеся из наложения христианских элементов на устоявшиеся языческие формы, то троеверие обозначает добавление еще одного элемента — секулярного — к этим синкретическим формам. Такие явления, как современный культ победы во Второй мировой войне или же практика освящения космических ракет перед запуском, вполне можно считать примерами подобного троеверия, когда из причудливого сочетания языческих, христианских и секулярных элементов возникают явления, вполне способные поставить человека, привыкшего к четким разграничениям разных мировоззренческих систем (например, наука и технология — это одно, а религия — совсем другое), в тупик.

Современные общества вообще становится все сложнее рассматривать через призму противопоставления религиозного и нерелигиозного / секулярного. Религиозный элемент, если его вообще хоть как-то можно вычленить, очень трудно обособить от того, чему он противостоит и чем он не является. Присутствие религии в обществе — как в форме традиционной институциональной религиозности, так и в форме аморфной духовности, не говоря уже о разных (квази)религиозных феноменах (например, вера в науку и во всепобеждающую силу научно-технического прогресса) — нормализуется, религиозные составляющие разливаются по всем артериям современной социальности и обособление этих составляющих отныне возможно лишь в рамках в высшей степени искусственных аналитических операций. Нерв конфликта едва ли сегодня проходит по линии «религиозное против нерелигиозного», скорее речь идет о противостоянии разных гибридных форм, в каждой из которых есть свой, иногда ярко выраженный, иногда имплицитно подразумеваемый, элемент религиозности.