Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Вплоть до недавнего времени среди исследователей, а через них и в публичном пространстве доминировало представление, согласно которому религия и современность несовместимы [341] Подробнее на эту тему см.: Узланер Д. От секулярной современности к «множественным»: социальная теория о соотношении религии и современности // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2012. № 1 (30). С. 8–32. : чем больше одного, тем меньше другого, и наоборот. Секуляризация, то есть «утрата религией своей социальной значимости» [342] Wilson B. Religion in Secular Society: A Sociological Comment. L.: Watts, 1966. P. XIV. , мыслилась как неотъемлемая составляющая современности как таковой. Действительно, радикальные трансформации модернизирующихся обществ, связанные с урбанизацией, индустриализацией, стремительным развитием научного знания, политическими трансформациями, ломали традиционный уклад, неразрывно связанный с религией. Последней отводилась роль отмирающего символа Средневековья, на смену которому — неважно, хорошо это или плохо, — должны прийти научные, светские альтернативы.

Однако в 90-х годах XX века — а, возможно, и еще раньше — после провала советской атеистической политики, подъема фундаменталистских движений, развития нетрадиционных форм религиозности стало ясно, что сегодня мы имеем дело уже с качественно иной ситуацией. В частности, уже упоминавшийся Юрген Хабермас очень чутко уловил новую реальность, которая затрагивает не только экзотические для европейца исламские или восточно-христианские общества, но также и саму колыбель секуляризма, то есть Европу. Для Хабермаса как европейца принципиальными оказались следующие факты, меняющие отношение к религии как к маргинальному явлению. Во-первых, многие конфликты современного мира часто преподносятся в прессе как имеющие религиозную основу. Отсюда любому европейцу достаточно легко сделать вывод о том, «сколь относительно в мировом масштабе их секулярное сознание». Такое самоощущение подрывает секуляристскую веру в исчезновение религии в обозримом будущем и лишает секулярное видение мира триумфалистского рвения и пыла; во-вторых, влияние религии усиливается также и внутри европейских национальных государств. Хабермас имеет в виду тот факт, «что церкви и религиозные организации все в большей мере берут на себя роль „интерпретирующих сообществ“, действующих на публичной арене в секулярной среде. Они могут оказывать воздействие на формирование общественного мнения и общественной воли, внося свой вклад в обсуждение ключевых тем, — независимо от того, насколько убедительны их аргументы»; в-третьих, «зримое присутствие в европейских странах полных жизни „чужих“ религиозных сообществ», что не только подтверждает интуицию о том, что религия никоим образом не маргинализируется, но еще и «стимулирует внимание к „своим“ церквам и конфессиональным общинам. Соседство мусульман принуждает сограждан-христиан так или иначе соотносить свою деятельность с практикой „конкурирующей“ веры» [343] Хабермас Ю. Против «воинствующего атеизма» («Постсекулярное» общество — что это такое?) // Русский журнал. 23.07.2008 [http://www.russ.ru/pole/Protiv-voinstvuyuschego-ateizma, от 13.01.2013]. .

Тезис о секуляризации вызывает все больше вопросов и возражений. В одном из интервью американский социолог Питер Бергер, некогда один из самых ярких сторонников тезиса о секуляризации, констатировал:

Я думаю, что написанное мной и большинством других социологов религии о секуляризации в 1960-е гг. было ошибочным. Нашей основной предпосылкой было убеждение, что секуляризация и современность сопутствуют друг другу. Чем больше модернизации, тем больше секуляризации. То не была безумная теория. Существовали факты, подтверждающие ее. Но я думаю, что в основе своей она является ложной. Большая часть мира сегодня не является светской. Она очень даже религиозна [344] Berger P. L. Epistemological Modesty: An Interview with Peter Berger // The Christian Century. 29 Oct. 1997. P. 974. .

Осталось ли еще какое-то нефальсифицированное положение теории секуляризации? Американский социолог Хосе Казанова в книге «Публичные религии в современном мире» [345] Casanova J. Public Religions in the Modern World. University of Chicago Press, 1994. попытался выделить три содержания, которые нес в себе тезис о секуляризации. Речь шла: 1) об утрате религией своей социальной значимости; 2) о приватизации религии; 3) о социальной дифференциации и превращении религии в одну из подсистем общества наряду с другими подсистемами. По мнению Казановы, в современных условиях секуляризация сохраняет свою эмпирическую значимость лишь в третьем значении [346] См.: Casanova J. Public Religions Revisited // Religion. Beyond a Concept / Vries de H. (ed.). New York: Fordham University Press, 2008. . С фальсификацией первого положения все более или менее понятно: достаточно просто следить за новостями. Что касается приватизации, то религии вполне успешно «деприватизируются» и осваивают публичное пространство, помогая «сошедшей с рельс» модернизации не утратить ценности свободы и прав человека [347] Casanova J. Public Religion in the Modern World. . Религия может вполне легитимно и плодотворно присутствовать в публичном пространстве. В частности, Казанова показывает, как именно публичные религии помогли конструировать публичное пространство (Польша), а также способствовали публичным дискуссиям о либеральных ценностях (США).