Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Особо показателен был предрассудок о «ленивых и бестолковых черных». В детстве я не раз слышал расистские заявления, где эти прилагательные стояли рядом. В этих словах я увидел очередную проекцию, когда осознал, что именно белые европейцы звали рабов, которых вывезли из Африки, бестолковыми ленивцами, – и они же везли их в Америку пахать в полях, к чему сами не имели ни способностей, ни желания. Так кто в таком случае бестолковый ленивец? И как успешно темнокожие рабы служили для того, чтобы белые не осознали своих недостатков! Реальный смысл предубеждения, однако, неизменно так или иначе срывается с языка. В моем детстве, когда белому приходилось тяжко работать весь день, он часто бросал расхожую фразу: «Пахал, как ниггер!» Опять же, кто здесь ленив? Кто бестолковый? Предубеждение говорит гораздо больше о низкой самооценке того, кто ему подвержен, чем о самой жертве.

Еще один главный страх, еще один сильнейший источник беспокойства в сердце белого южанина имел сексуальную природу и вводил в игру вторую половину предвзятого определения, упомянутого выше. Темнокожих в южном фольклоре изображали полными животной страсти и обладающими высокой сексуальной потенцией. Трагедия Шекспира Отелло, хотя и созданная в другое время и в другом месте, затрагивала эту тему. Главное опасение белого южанина, последнее слово, неопровержимый аргумент почти во всех спорах о сегрегации, звучало так: «Вы что, хотите выдать дочку за негра?» На Юге я слышал эту фразу тысячи раз. В нашей стране браки не устраивают родители, и здесь кроется бессознательное допущение: если бы наши дочери могли выйти замуж за темнокожих, они бы так и поступили – ведь те лучше в постели, чего так опасались белые мужчины! Возможно, именно поэтому в южный кодекс галантности вошло убеждение: белые мужчины должны защищать белых женщин от сексуального осквернения черными. Большинство линчеваний, которым подвергали темнокожих на Юге, было связано с реальным или воображаемым насилием против белых женщин. Белая женщина, забеременевшая от темнокожего любовника, всегда могла защитить себя, вскричав: «Он меня изнасиловал!» – и обвинить любого, кого хотела, в том, что он – отец ребенка. Мысль о том, что белая женщина могла пойти на такое добровольно, была для белых мужчин совершенно непредставима. И к «виновнику», и даже просто к тому, кого подозревали в преступлении против чести белой женщины, тут же отряжали линчевателей – и это несмотря на тот общепризнанный факт, что белые мужчины регулярно (и притом безнаказанно) насиловали темнокожих женщин!

Никакая история расовых отношений не может игнорировать то, сколь глубоко в предрассудках южанина переплелись пол и раса. Страх белых перед «смешением рас» и «грязью полукровок» оправдался, – но только это белые насиловали темнокожих! Воспоминания последних изобилуют подобными эпизодами [75] Такие истории ярко изложены в книгах Алекса Хейли, в особенности «Корни и Королева» (“Roots and Queen”). Детали см. в библиографии. . Из-за этой практики, почти повсеместной в дни рабства и сегрегации, в Америке почти не осталось людей, в чьих жилах течет только кровь их африканских предков. Белые мужчины пытались преодолеть собственное чувство неполноценности в сексе, угнетая темнокожих мужчин и насилуя темнокожих женщин. Иных насильников удалось выявить с помощью недавно полученных доказательств в виде ДНК: в их числе такие известные люди минувших веков, как Томас Джефферсон, третий президент США, и видные деятели недавних времен, как, например, ярый расист и сторонник сегрегации, сенатор от Южной Каролины, а затем губернатор этого штата Стром Термонд.

Если мы признаем, что предубеждение – часть свойственного людям синдрома выживания, к чему это нас приведет? Если мы одерживаем победу, ставя тем самым жертву в положение проигравшего, поможет ли эта победа преодолеть чувство неполноценности, из-за которой выживание и стало сутью сознающей себя человеческой жизни? Едва ли. Это всего лишь еще одно его проявление. И уж тем более не решает проблему выживания рассказ об Иисусе как о Боге, вошедшем в жизнь людей, чтобы спасти нас от саморазрушительной стороны нашего бытия. Напротив, эта история только подтверждает нашу хроническую неполноценность. Мы никогда не станем цельными людьми, отвергая или ненавидя других. Это-то и понял Иисус, но понял именно потому, что был человеком, а не потому, будто стал одним целым с некой внешней реальностью, которую мы нарекли «божественной».