Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

(3) 3:15–25: утвержденный завет не может отменяться более поздним дополнением. Закон появился через 430 лет после обетования Аврааму, поэтому плод этого обетования не зависит от соблюдения Закона. Закон — лишь временный страж до прихода Христа.

(4) 3:26–4:11: галаты, бывшие рабами «вещественных начал» вселенной, обрели благодаря искуплению, совершенному Сыном Божьим, и божественному усыновлению свободу «сыновей» (= детей) Божьих; поэтому не надо возвращаться в рабство (на сей раз у требований Закона).

(5) 4:12–20: галаты относились к Павлу удивительно хорошо (как к ангелу); как же проповедникам удалось настроить их против него?

(6) 4:21–31: проповедники ссылались на Авраама, Агарь и Сарру, но извлекли неверный урок [115] Martyn, "Galatians," ТВОВ 277–278, используя две таблицы, показывает яркий контраст между двумя толкованиями рассказа об Аврааме. См. также "The Covenants of Hagar and Sarah," Faith and History, eds. J. T. Carroll et al. (Festschrift P. W. Meyer; Atlanta: Scholars, 1990), 160–190. Мартин напоминает, что полемическая трактовка Павла направлена против навязывания Закона язычникам, и в ней нет принижения иудаизма (как религии, порабощающей людей, в отличие от освобождающего христианства). Об аллегорическим характере этой экзегезы и ее связи с опытом галатов см. S. E. Fowl, JSNT 55 (1994), 77–95; Hays, Echoes. . Рабыня Агарь, олицетворяет не язычников, а нынешний земной Иерусалим и порабощающий завет Закона, данный на горе Синай. Сарра — женщина свободная, представляет небесный Иерусалим и завет Божьего обетования Аврааму — она мать всех, кто стал свободным во Христе.

Павел завершает основную часть Гал страстным наставлением (5:1–6:10), направленным против своих противников, и предостережением: Закон не поможет галатам в борьбе с делами плоти (которым противопоставлены плоды Духа в 5:19–26) [116] Совершенно необычен тезис J. С. O'Neill, ETL 71 (1995), 107–120, что «дух», как и «плоть» — часть человека, а не Святой Дух, и что 5:13–6:10 первоначально было собранием иудейских моральных афоризмов, которые Павел включил в письмо. . Торжественное заявление в 5:6 («во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью») проясняет, что Павел не считает обрезание вредным, — просто оно не способно принести язычникам оправдание. Отсюда еще видно, что Павел воспринимал веру, признающую действенность того, что совершил Христос, как то, что должно обрести выражение в любви, проявляющейся в жизни верующего. (По его мнению, и в вере, и в любви действует Бог: все это не просто человеческие реакции.) Проповедники могут говорить о «законе Христа», но это не Закон Синая, а обязанность носить бремена друг друга (6:2).

Затем Павел останавливает писца и собственной рукой большими буквами пишет заключение (6:11–18), направленное против обрезания, чтобы галаты ничего не упустили. Если его противники говорили о превосходстве Израиля, то Павел возвещает «Божий Израиль», в котором нет разницы, обрезан человек или нет. Что касается нападок на Павла, с этого времени «отныне пусть никто не причиняет мне страданий, ибо я знаки Иисуса на теле моем ношу». То, что Павел страдал как апостол, важнее знаков обрезания!

Можно лишь строить догадки, как отреагировали галаты на письмо. Некоторые могли обидеться на резкости, на то, что Павел называет их «несмысленными», то есть глупцами (3:1). Подобает ли христианскому апостолу, например, такая вульгарная грубость: Павел желает, чтобы во время обрезания, которое отстаивали его противники, нож соскользнул и отсек мужской половой орган (5:12)? Что дало Павлу право уничижительно говорить о Двенадцати, избранных Иисусом, и о «брате Господа»: так называемые «столпы» церкви (2:9)? Может, Павел так ругается, потому что ощущает слабость своей позиции? Но наверняка среди адресатов были и такие, кто вспомнил его проповедь о Христе и понял, что за грубостями стоит искренняя забота (4:19), и усомнился в правильности своего решения прислушаться к противникам Павла. Удалось ли Павлу в конце концов убедить большинство? Ведь письмо было сохранено, а в 1 Кор 16:1 (написано позже) сказано, что Павел планировал сбор денег среди членов галатийских церквей (надо полагать, надеясь на успех).

Как бы то ни было, некоторые моменты письма навредили Павлу. Он был крайне несдержан. (Хватило ли у писца смелости спросить относительно 5:12: «Так и писать?») Проповедники, которые искренне верили, что служат Христу, убеждая язычников в необходимости обрезания, вряд ли забыли личные нападки Павла, особенно нападки на их честность и мотивы (6:12–13) [117] Павел обвиняет их в том, что они настаивают на обрезании для защиты от гонений — видимо, со стороны нехристианских иудеев (которые видят в них ренегатов) или языческих властей (обрезанные новообращенные будут считаться иудеями, а не приверженцами нелегального суеверия и будут защищены имперскими законами). . Если Флп (3:2) написано вскоре после Гал, мы видим, что они продолжили миссию, исправляющую Павлово благовестие. Его слова о «так называемых» столпах церкви, его обвинение Петра в уклонении от истины благовестия (Гал 2:14), безапелляционное утверждение о том, что Синайский завет повлек за собой порабощение (4:24–25), скорее всего, дошли до верхушки Иерусалимской церкви, приверженной иудейскому наследию. Неудивительно, что впоследствии, собираясь в Иерусалим с собранными пожертвованиями, Павел сомневался, что его хорошо примут (Рим 15:22–32). Во II веке резко антиномистские формулировки Гал использовались Маркионом, который считал, что надо отбросить ВЗ как созданный низшим богом (демиургом), — но Павел, конечно, с Маркионом бы не согласился.