Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

I.1:5–2:18: имя, превосходящее ангелов (эсхатология);

II.3:1–5:10: Иисус верный и сострадательный (экклезиология);

III.5:11—10:39: основное изложение (жертвоприношение);

IV. 11:1–12:13: вера и стойкость (экклезиологическое увещевание);

V.12:14–13:19: мирный плод справедливости (эсхатология).

Несомненно, многие черты, которые выделяет Вануа, в Евр присутствуют, эта работа тщательно продумана и мастерски выстроена. Работа Вануа оказала большое влияние на анализ структуры послания Аттриджа ( Hebrews 19). Он считает, что этот метод представляет собой большой шаг вперед по сравнению с простым перечислением вопросов содержания и тематической структуры, которые, по его мнению, часто обращают основное внимание на христологические утверждения, что искажает текст, делая его главным образом догматической работой. Однако внимание к содержанию вовсе не всегда приводит к такому результату, а слишком формализованный подход также может представлять собой опасность, так как он отрывает Евр от его четко апологетической цели, которую преследует книга, подчеркивая превосходство Христа [549] Некоторые попытки анализа Евр преувеличивают его апологетическую направленность, но ниже я укажу, что нельзя выпускать из вида двойную цель книги: предотвращать вероотступничество и корректировать неправильное понимание благовествования, которое недооценивает все то, что совершил Христос. . Вызывает ли какие‑либо возражение мнение, что не следует игнорировать ни формальный подход, который отдает должное сложному построению книги, ни более тщательное изучение тематики? Так как целью данного «Введения в НЗ» является познакомить читателей с содержанием всех книг НЗ, то я в разделе «Общий анализ» предпочел тематический подход, а читатели могут продолжить исследование, открывая для себя новое, отталкиваясь от формального подхода.

За рамки вопроса о композиции выходит вопрос о той интеллектуальной среде, к которой принадлежал автор. Позвольте начать с параллелей с Филоном. Автор Евр, обращаясь к Писанию [550] Он пользуется LXX. Встречающиеся у него время от времени отклонения от LXX, известные нам, говорят об отсутствии единообразия в греческих версиях I века н. э. Вероятнее всего, это не является свидетельством того, что автор цитировал Писания на древнееврейском языке, при всем уважении к Ховарду [G. E. Howard, NovT 10 (1968), 208–216]; Buchanan, Hebrews xxvii‑xxviii; см.: K. J. Thomas, NTS 11 (1964–1965), 303–325; J. C. McCullough, NTS 26 (1979–1980), 363–379. , демонстрирует мастерство аллегории, сходное с тем, которое было свойственно Филону (см.: Sowers, Hermeneutics) и Посланию к Варнаве. Описание в Евр (4:12) проницательности и остроты Божьего слова напоминает язык Филона ( Quis verum divinarum heres 26; #130–131). Как и в случае с Филоном, те категории, которыми пользуется автор, имеют аналогии в современной ему философии, например в среднем платонизме [см. главу 5 (В) выше] [551] См.: Thompson, Beginnings; R. Williamson, SJT 16 (1963), 415–424; L. D. Hurst, SBLSP 1984, 41–74. Монтефиоре (Montefiore, Hebews6–S) связывает Евр с александрийским иудаизмом, при этом он перечисляет серьезные отличия письма от работ Филона. S. G. Sowers, The Hermeneutics of Philo and Hebrews (Richmond: Knox, 1965); R. Williamson, Philo and the Epistle to the Hebrews (Leiden: Brill, 1970); L. K. K. Dey, The Intermediary World and Patterns of Perfection in Philo and Hebrews (SBLDS 25; Missoula, MT: Scholars, 1975). . Это, однако, не означает, что автор Евр был хорошо подготовленным философом. Он хуже, чем Филон, знает философские термины и платонизм, но, по крайней мере, знаком с распространенными взглядами своего времени. У обоих авторов для символического изображения определенных элементов доктрины используются образы, связанные с религиозными обрядами. В Евр 8:5 и 9:23–24 израильские жертвоприношения и литургия в земной скинии — это подобие или тени соответствующих реалий в небесном святилище, так же как и Закон — это тень будущих благ (10:1). В то же время противопоставление, которое проводит Евр между земным и небесным в отношении религиозных обрядов, не объясняется только природой рассматриваемых факторов. Частично оно является результатом тех эсхатологических перемен, которые принес Христос [552] См.: G. W. MacRae, Semeia 12 (1978), 179–199. , а у Филона (или Платона) эсхатология не была центром внимания. Таким образом, сходство с Филоном не является прямым и связано с общей интеллектуальной средой, а не с непосредственным знакомством автора с работами Филона.

Более спорной представляется попытка найти связь образного рада Евр с гностицизмом. И Бультман, и Кеземан видят ее в изображении Иисуса — предтечи или предшественника, ведущего божий народ в небесный покой (хотя Кеземан позже и отмечал, что стремление выделить гностические элементы и было несколько преувеличено). В гностической философии души или искры божественного из иного мира [553] Некоторые исследователи видят в Евр 2:11 (и Освящающий, и освящаемые одного происхождения) гностическую идею о небесном предсуществовании душ, но 11:15–16 рассказывает людям о путешествии в небесное отечество, где они никогда не были. , которые теряются в материальном мире, ведомы из этого мира в мир света откровением гностического Искупителя. В Евр также есть примеры дуализма, например, противопоставление отечества, из которого люди вышли, и небесного (11:15–16), описание двух веков (2:5; 6:5; 9:26). Однако существуют серьезные возражения против теории о гностическом влиянии. Хотя мы и знаем, что средний платонизм существовал в интеллектуальной среде конца I века, в которой и возник Евр, но мы не можем быть уверены в том, насколько был развит или распространен гностицизм в то время. Дуализм не ограничивался только рамками гностицизма. Образ предтечи, ведущего Божий народ, тесно связан с ролью Моисея/Иисуса Навина, которые вывели Израиль в землю Обетованную, о чем напрямую упоминается в Евр. Кроме того, Иисус исполнил Свою роль предтечи через страдания (2:9–10) — а это весьма нетипичная для гностицизма идея.