Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

Наконец, в подтверждение отрицательного свидетельства, de Bruyne указал на то, что, хотя этот характерный язык присутствует во всех семи прологах, в прологах ко 2–му Посланию к Коринфянам, 2–му к Фессалоникийцам, к Евреям и трем пастырским посланиям и к Филимону он или модифицирован, или отсутствует. Поскольку Маркион отвергал Пастырские послания (а Послание к Филимону — частное письмо, не имеющее вероучительного содержания), эту разницу можно объяснить предположением, что прологи были добавлены позднее, к полному корпусу Павловых посланий, который теперь включал и их. Более того, после того как набор Павловых посланий к семи церквам (в котором один пролог предварял 1–е и 2–е Послания к Коринфянам и еще и 1–е и 2–е Послания к Фессалоникийцам) расширился до 13 (14) посланий, очевидно, возникла необходимость в дополнительных прологах. Последним из них (вероятно, не ранее 350–380 гг. по Р.Х.) был пролог к Посланию к Евреям, слог которого заметно отличается от других рукописей; до нас дошло по крайней мере шесть различных вариантов.

Сразу после публикации исследований де Брюйна его теорию приняли такие ученые, как Дж. Харрис, Адольф Гарнак, Ф. Беркитт (J. R. Harris [228] «Marcion and the Canon», Expository Times, xviii (1906–1907), pp. 392–394. , A. Harnack [229] Theologische Literaturzeitung, xxxii (1907), cols. 138–140. , F. С. Burkitt [230] The Gospel History and Its Transmission, 2nd ed. (Edinburgh, 1907), pp. 353–357. ). Появились новые свидетельства в пользу того, что ранний свод прологов первоначально записан по–гречески. Не зная о статье де Брюйна, Петер Корссен (P. Corssen) [231] «Zur Überlieferungsgeschichte des Römerbriefes», Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft, x (1909), pp. 145 и 97–102. независимо от него пришел к аналогичному выводу, а еще раньше Шефер [232] Karl Th. Schäfer, «Marcion und die ältesten Prologe zu den Paulusbriefen», Kyriakon: Festschrift fur Johannes Questen, ed. by Patrick Granfield and J. A. Lungmann, i (Munster i. W., 1970), pp. 135–150, and «Marius Victorinus und die marcionitischen Prologe zu den Paulusbriefen», Revue bйnйdictine, lxxx (1970), pp. 7–16. вновь подтвердил и усилил эту теорию. В результате этих исследований маркионитское происхождение прологов стало общим мнением, так они идентифицированы в большом издании Вульгаты Уордсворта и Уайта (Wordsworth and White).

С другой стороны, взгляды де Брюйна встретили возражения у Мундле [233] Wilhelm Mundle, «Der Herkunft der «Marcionitischen» Prologe zu den Paulusbriefen», Zeitschrift fur die neutestamenliche Wissenschaft, xxiv (1925), pp. 56–77. , Лагранжа [234] M. — J. Lagrange, «Les Prologues prйtendus marcionites», Revue biblique, xxxv (1926), pp. 161–173. , Фреде [235] H.J. Frede, Altlateinische Paulus–Handschriften (Freiburg i. В., 1964), pp. 165–178. и недавно у Даля [236] Ν. Α. Dahl, «The Origin of the Earliest Prologues to the Pauline Letters», The Poetics of Faith; Essays offered to Amos Wilder, ed. Wm. A. Beardslee (Semeia, xii; Missoula, 1978), pp. 233–77. . Последний приводит вкратце главные аргументы каждой стороны, а затем предлагает иную интерпретацию:

Наиболее очевидный аргумент в пользу маркионитского происхождения происходит из порядка Павловых посланий церквам, предполагаемый прологами. Равным образом очевидно, что их представленность в церковных библейских рукописях препятствует этой гипотезе. Почти все исследователи не обратили существенного внимания на возможность того, что прологи предполагают издание, очень напоминающее Апостол Маркиона, если не совпадающее с ним [237] Там же, p. 236. Идеи Даля разработаны в исследовании John J. Clabeaux, «The Pauline Corpus which Marcion Used: The Text of the Letters of Paul in the Early Second Century», Ph.D. diss, Harvard University, 1983. .

Несмотря на то что сила и слабость аргументов в споре обращает на себя внимание, они (прологи) заслуживают изучения. В течение веков они были неотъемлемой частью латинского Нового Завета и сохранились в простонародных версиях Библии предреформационной эпохи. Как сопутствующее обстоятельство процесса канонизации Нового Завета, они помогают понять конфликт в раннем христианстве между Павлом и лжеапостолами. Короче говоря, они относятся к раннему периоду формирования второй половины Нового Завета.

Основой для Маркионова издания Евангелия от Луки и десяти Павловых посланий послужил так называемый западный текст, который, по–видимому, был самым распространенным и популярным текстом Нового Завета во II веке. В дополнение к выпуску всех мест, оправдывающих Ветхий Завет и Бога–творца иудеев, Маркион модифицировал текст перестановками и случайными вставками, чтобы восстановить то, что он считал первоначальным смыслом. Последующее влияние Маркионова текста оставило свой след то здесь, то там на передаче (немаркионитских) копий Луки и Павла [238] Примеры возможных маркионитских искажений текста в новозаветных рукописях см. в August Pott, «Marcions Evangelientext», Zeitschrift fur Kirchengeschichte, xlii (1923), p. 202; Robert S. Wilson, Marcion. A Study of a Second–Century Heretic (London, 1933), pp. 145–150; E. C. Blackman, Marcion and His Influence (London, 1948), pp. 50–52 and 128–171; H. G. Vogels, «Der Einfluss Marcions und Tatians auf Text und Kanon des NT», in Synoptische Studien. Alfred Wikenhauser … dargebracht (Munich, 1953), pp. 278–289; and idem, Handbuch der Textkntik des Neuen Testaments, 2–е изд. (Bonn, 1955), pp. 140–144. . Хотя специалисты по библейской критике расходятся в мнениях о том, сколько рукописных вариантов Нового Завета несут на себе отпечаток Маркионова издания, немногие сомневаются, что, по крайней мере в некоторой степени, его тень нужно иметь в виду при оценке следующих отрывков: